Внимание!
Главная
Все дневники
Список избранных
Случайный дневник
@дневники: изнутри
четверг, 13 февраля 2014
12:32
Еще про Филиппа
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
настроения и слова. Мне пишется картинками и о странном сейчас
Полумрак, приятная музыка, мягкий свет, идущий откуда-то из стен. Филипп замер в дверях на секунду, нервно поправил манжет рубашки, застегнутый на запонку с крупной темной жемчужиной, машинально подумал о том, что жемчуг с Майорки похож на стекленные бусины, а не на полудрагоценные камни. Кто-то танцевал, медленно и красиво в центре зала, за столиками сидели в основном пары. Прикосновения рук, взгляды, томные улыбки. Это очень дорогое, очень элитные и очень тайное заведение помогла ему найти через своих многочисленных странных знакомых Генриетта. Здесь по крайней мере можно было не беспокоиться о том, что на следующее утро во всех газетах напишут о специфических пристрастиях мистера Ф. Л.-С.
Филипп никогда не отличался неуверенностью в себе. Верно было и обратное - если он не знал правил игры, он терялся, и эта расстрелян носить побеждала все остальное. Филипп сел за пустующий столик, к нему тут же подошел официант с приятной внешностью и несколько жеманными манерами. Привычный разговор о выборе вина подействовал на Филиппа успокаивающе. Он мельком подумал, что пришел сюда зря и что не любит быть где-то один, тут же переключился мыслями на происходящее вокруг здесь и сейчас. На сцене вот-вот должно было начаться вечернее представление, и это тоже добавляло в его мир уверенности и порядка, достаточно, чтобы перестать нервничать и оторвать наконец пальцы от запонки, которую он все это время нервно крутил.
- Ты здесь впервые?
- Неужели это так заметно? - улыбается почти непринужденно.
- Тех, кто приходит первый раз, видно сразу. Они как будто ждут, что вот-вот произойдет что-то из ряда вон выходящее.
- А ничего такого здесь не происходит? - Филипп последние полчаса старается не смотреть на сцену. Может быть, кому-то это и могло показаться удивительным, но ему неприятны мужчины, одетые в женские платья, лучше уж женщины в мужских...
Неожиданный собеседник называется Стивеном, выглядит как молодой и преуспевающий биржевой брокер, говорит с чуть грассирующей "р" и смотрит на Филиппа с неприкрытым интересом.
- А что ты надеялся застать? - проигнорировав его последний вопрос, задает свой Стивен.
- Не знаю, - Филипп пожимает плечами. Так неуверенно и зыбко он ощущал себя последний раз... да, в свои злосчастные пятнадцать лет, когда все и случилось. - Говорят, в таких местах лечатся от ощущения одиночества.
- А тебе одиноко?
- Может быть.
Ночь они проводят вместе, утром Стивен предлагает Филиппу остаться на завтрак, но тот спешит уехать, ссылаясь на срочные и важные дела. Важные дела его действительно ждут, но только после обеда, а до того он хочет успеть заехать домой, снять с себя пропахшую сигаретным дымом и чужими приторыми духами, которыми кажется пропиталось все в том клубе, одежду и непременно принять душ.
- Генри, они красят глаза и душатся женскими духами, - Филипп смеется. - Ужас какой-то. Никогда не думал, что буду ощущать себя почти что юной девушкой, попавшей в плохую компанию.
Генриетта смеется тоже. Несмотря на то, что впечатления о прошедшем вечере у Филиппа не самые лучшие, он смеется, рассказывает ей что-то, и как будто немного рассеивается поселившееся между ними после парижского инцидента отчуждение.
- А ты чего ожидал?
- Чего- то прекрасного и возвышенного, конечно же.
- М! Какая наивность!
Они смеются уже вместе, потом Филипп тревожно смотрит на жену, словно о чем-то вспомнив, улыбается опять, но уже спокойно, чуть грустно.
- Ричард не писал тебе?
- Ты безнадежен.
Вообще, в моей голове уже состоялся детективный роман с двумя убийствами (минимум) и семейными тайнами, в лучших традициях "Чисто английского...". Надо что-то с этим делать!
@темы:
тексты
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
02:31
...
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Когда Он пишет о куклах, я ощущаю себя очень одинокой.
@темы:
мысль
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
среда, 12 февраля 2014
23:05
Поточное
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
И только лишь время приближается к весне и условному, но все же теплу, как я начинаю смертельно замерзать даже за несколько минут на улице. Вода днем, лед вечерами, застывшие (неге вселяющиеся) пальцы. Рейчел предлагает завести перчатки. Филипп хочет курить.
Нотки в ушах и на шее, настоящая Лунная соната, та часть, которую я еще не умею играть, самая технически легкая.
Чай и штрудели, и чудесная Лезард, и разговоры о легком и приятном, и корсеты в маленьком магазине, похожем на турецкий.
Дни коротки и полны внезапностей.
Я завела Инстаграмм и осваиваю яблочное чудо техники.
Пойду бороться со сном и работать. Конец месяца...
@темы:
дни
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
4
)
Поделиться
вторник, 11 февраля 2014
21:00
Пока все смотрели кино...
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
много букв про Филиппа. По мотивам Аквитанской львицы и Агаты Кристи
В доме оглушительно тихо и как-то холодно. Генриетта идёт по коридору и ей кажется, что она внезапно оказалась в английском романе, где старинные особняки полны тайн, а шкафы в них скелетов.
Филипп сидит в гостиной, в руках бокал с коньяком, то ли он налил себе мало, то ли уже давно пьет. Он не любит коньяк, не любит пить вообще. Пить - это делать так же, как Ричард, становиться таким же, становиться слабым. Филипп под носит бокал к губам, но как только ощущает вкус напитка, морщится и опускает руку, бокал наклоняется так, что если бы напитка в нем было чуть больше, он вылился бы. Филиппу больно и пусто, он не хочет видеть жену и не знает, о чем с ней говорить. Это неприятно напоминает глупую мелодраму, пьесу, сейчас он должен встать в позу, оскорбленный и гордый. Он не хочет, чтобы все происходило так, слышит шаги, оставляет бокал на столе и быстро уходит через вторую дверь.
- Филипп, где твоя жена?
- В Париже.
- Она часто ездит в Париж со своими кузенами? - в голосе женщины, счищающейся подругой Генриетты, можно услышать плохо скрытое злорадство, она уверена, что уличает сейчас жену Филиппа в измене. Филипп помнит, что Генри говорила ему, что Луиза имеет на него виды и вот уже несколько лет строит планы, как бы его соблазнить. Филипп помнит об этом, но что-то в сказанной фразе неприятно цепляет его.
- Прости? - нахмурившись, переспрашивает он. Они стоят в фойе Королевской оперы, у нее в руках бокал шампанского, у него бессмысленная и неуместная вазочка с мороженным.
- Ирен... Да, кажется, это была она, - Луиза говорит так, как будто щебечет птичка, легко, невзначай, очень светски, - сказала мне, что видела Генри на этой ее выставке молодых талантов. И с ней был ее кузен, ну, ты знаешь, старший сын Эленор.
- Ричард? - он переспрашивает раньше, чем это было бы прилично, и Луиза удивленно приподнимает выщипанные в ниточку брови.
- Да... Да, кажется, именно с ним. Ты знал, что они поехали вместе? - Луиза надеется уличить Генри в измене, смотрит на Филиппа выжидающе и не может не отметить, как он меняется в лице - на долю секунды. В следующую он уже улыбается ей и, за черпнут ложечкой мороженное, кладет таяющий кусочек в рот, пожимает плечами. Тема разговора совершенно не интересует его.
- Они много общаются, с детства. Кажется, она говорила мне, что Ричард собирается с ней, не помню, если честно. Ты находишь это странным?
- Тебе виднее, Филипп...
- Джефри, я знаю, что ты в курсе всех ваших семейных дел...
- Чего ты хочешь, Филипп? - Джефри приятен в том числе тем, что не питает иллюзий на тему заинтересованности в нем. В чем-то в нем, кроме информации.
- Скажи, ты знаешь что-нибудь про Генриетту и... Ричарда.
- О, - в телефонной трубке раздается неприятный глухой смех. - Конечно, что еще может тебя интересовать, дорогой кузен.
- Для тебя это не новость.
- Уже давно.
- Я знаю.
- Ох, Филипп, иногда ты кажешься таким рассудительным, но стоит коснуться этой темы, как ты совершенно теряешь голову.
- Если ты захочешь мне навредить...
- Думаю, нам не нужна лишняя откровенность.
- Да. Итак?
- Они дружат с детства. Часто общаются. Может быть, она с ним спит. Это было бы логично.
- Может быть?..
- Ни он, ни она не бывают откровенны со мной, как ты, я думаю, сам понимаешь. Спроси жену. Генриетта не станет врать.
Спросить... Филипп не верил в лучшее уже давно. Наверное, Генриетта была единственным человеком, кому он вполне доверял. Фили строил отношения тяжело. Правильно было бы сказать, что он не умел этого делать, но нуждался в ком-то близком. Когда-то он верил в близость с Ричардом, потом раз уверился в нем. Смерть отца, оказавшаяся убийством, сбежавший любовник, истеричная мать... Теперь этот список пополняла Генриетта. В конце концов в их поездке в Париж не было ничего. Могло не быть ничего. Могло бы. Если бы это был другой мир и другая жизнь. Филипп мог ни о чем не спрашивать, достаточно (как и тогда с Ричардом, когда он подумал, что тот мог знать что-то об убийстве отца) было одной допущенной мысли о том, что это правда. Все уже случилось - по крайней мере в его воображении.
Он не понимал, как должен к этому относиться и что чувствовал. Было пусто и больно, но это ведь нельзя было назвать реакцией?.. Он не был готов встретиться с Генриеттой и больше всего хотел сбежать, просто чтобы этой ситуации не существовало, чтобы не нужно было об этом думать, сделать вид... соврать себе...
- Здравствуй, дорогая.
- Привет, Филипп.
- Как Париж? - очень короткая пауза, которой недостаточно для ответа. - Как Ричард?
- А, тебе уже все рассказали? - она усмехается, качает головой. - Как всегда.
- Генриетта...
Она проходит к бару, наливает бокал бейлиса, подает его Филиппу.
- Хочешь спросить, спала ли я с ним?
- Ты мне ответишь? Правду?
- Да.
- Да - что?
- Да, я с ним спала.
Филипп молчит и прозрачно улыбается. А потом бокал летит в стену.
- Филипп, это не имеет к тебе никакого отношения! - Генриетта почти пугается. Она никогда не видела мужа злым настолько, белой, слепой злостью. Бояться она, правда, не умеет так же, как не умеет чувствовать, а не видеть художественные образы.
- Не имеет никакого отношения? - тихо переспрашивает он. - Лучше бы ты соврала мне.
- Я не люблю врать, и я не хочу врать тебе.
- Я не хочу разговаривать.
- Ты сам спросил меня!
- Я... - Филипп часто моргает, прижимает пальцы к вискам, от ледяного прикосновения головная боль становится чуть слабее. - Прости меня, - он все-таки сбегает, наверх, к себе в комнату, закрывает дверь, поворачивает в замке ключ, садится в кресло и понимает, что плачет.
@темы:
тексты
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
1
)
Поделиться
пятница, 07 февраля 2014
17:59
...
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Эшер прекрасен
а дальше картинки. чуть-чуть...
@темы:
дни
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
3
)
Поделиться
среда, 05 февраля 2014
20:38
Я, Франкентштейн (картинка для деморализации чувствительного женского населения)
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
картинка, не имеющая художественной ценности
@темы:
!
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
20:27
кино
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Плюс две книги Павича. Я нашла свои наркотики на ближайшее время.
Пахну помидорной ботвой. Хочу пахнуть персиками, но, видимо, это не о моей влюбленности.
Сходили в кино на "Я, Франкенштейн". Очень мило, очень глупо, очень простой и наивный сюжет. Я любила такие фильмы в свои 15, когда выходил "Другой мир" и "Дракула". Примерно так эстетически выглядел мир вампиров, который в тот период времени вызывал у меня много энтузиазма и беспокойства. Сегодня это просто неплохо проведенные полтора часа и маленькая тень скуки на фоне. Актер, исполняющий роль главного героя, и тематический пражский юмор скрашивал впечатление от всех потенциально неприятных моментов. Попкорн тоже.
Надо придумать, на что бы пойти еще.
@темы:
дни
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
13:56
Доступ к записи ограничен
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
URL
U-mail
Дневник
Профиль
13:34
состояние
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
буквы выскальзывают из-под пальцев, мысли выскальзывают из голову, как те карпы, которые плавают в соседнем ноутбуке теперь. моя потребность в новой технике достигает критической точки и должна быть реализована неким образом. вопрос только - сейчас или чуть позже, ответ приравнен к дню прихода зарплаты, фиксированные точки пространства и цифру успокаивают меня, все, что можно вычислить и что не зависит от случайностей и настроений.
а хочется вот прямо сейчас оказаться где-нибудь в старой Японии, которую я представляю себе в основном по фильмам и аниме, сидеть в саду на берегу пруда и трогать карпов, опустив пальцы в воду. и чтобы листья на странных деревьях вокруг и запах цветов.
завораживают истории, где невеста сына влюбляется в его отца, есть в этом что-то очевидное для меня.
хочется соленого и пряного.
@темы:
обвм
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
11
)
Поделиться
13:28
личное достижение
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
я сделала первые в жизни не пригоревшие вкусные пакейки без дыма!
@темы:
!
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
2
)
Поделиться
00:17
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Попытка моя написать о дочитанном Павиче будет довольна бездарна - потому что это то, что я остро чувствую, но с трудом облекаю в слова. Вместо отмеряющих время водяных часов у меня наполняющаяся ванна, поэтому выбираю краткость и тезисность.
Ощущение от книги такие же, как от истории про Рейчел и Гейдриха.
Все правильно. Ощущение лопающегося воздушного шарика и пустоты в финале. Из точки максимальной наполненности мы снова возвращаемся в точку нуля.
Меня очень сильно цепляют истории о мужских фигурах, которые выстраивают вокруг себя целый мир и завязывают на себя жизни всех, с кем соприкасались. В моей жизни не было реальной мужской фигуры такого масштаба (или ставшей бы для меня лично такой), а жаль.
Пытаюсь простроить связи: Умеренность - в Звезду, Шут - в Повешенного, Император все же заканчивается в себе... или уходит в Солнце. Императрица как сестра Дьявола... или все же мать Шута. Или обе? И две ипостаси нашей матери.
Хочется чаю с крапивой и медом.
Образы! Запахи, ощущения и цвета. Перечитывать и выписывать. А в идеале, конечно, рисовать колоду...
Все, ухожу погружаться в воду.
@темы:
мысль
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
вторник, 04 февраля 2014
13:15
про вчера
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
День без Интернета - это так практика, к которой нужно прибегать чаще, ибо несет она с собой много счастья и блага.
Это я вчера так и не смогла положить денег на Интернет-счет, потому что пока я ездила на занятие по фортепиано подлый телефон, в котором был записан номер счета, разрядился, а выходить лишний раз из дому мне было потом очень лень. Мораль - цените информацию и не доверяйте ее электронным носителям, ибо носитель может разрядиться, а блокнот - никогда.
Читаю "Последнюю любовь в Константинополе" Павича. Книга, построенная по высшим арканам Таро интересна уже как феномен. А я, ничего не могу с собой поделать, люблю то, как он выстраивает тексты, сама похоже мыслю и воспринимаю, считываю и впитываю образы, обогащаюсь и погружаюсь в себя. История ("Император") о игравшей на кларнете девушке не могла не порадовать меня очевидными аллюзиями. Книга, работающая как интеллектуальная загадка: почему Шут снова появляется в Отшельнике, а Император - в Смерти, следом за Шутом, при этом Шут - сын Императора. Много про войну, много моих мыслей про войну, много не моих идей: примеряю их пока на себя, думаю, остаться ли с ними. Наверное, за последние несколько лет я могу назвать Павича как самого лучше из встретившихся мне авторов (объективно, заметим справедливости ради, хорош Кинг, но он не родственен мне).
С собакой можно выстроить иерархические отношения, основанные на дисциплине, с котом - никогда.
Снятся уже четвертый день странные сны. Больше всего пока запомнилась интерпретация сказки про Белоснежку, где Злая королева была женой охотника и бывшей доверенной подругой матери Белоснежки, отец Белоснежки был Волшебником страны Оз, прилетевшим на воздушном шаре когда-то и женившимся на принцессе, а мать Белоснежки убили в лесу, о чем ее мужу рассказала луна и с тех пор он боялся луну и в полнолуние не выходил из дому, а дочь запер в лесу в башне, чтобы с ней ничего не случилось. Отдельно порадовал кроссовер "Секса в большом городе" и "Зачарованных" (не без мотивов Пратчетта в образе Шарлотты, как я теперь понимаю), про это можно было бы написать милый фанфик.
Снятся плохо знакомые люди и давно забытые отношения, когда я не сплю мне так, как часто бывало на моих первых курсах. Правильное слово - бесприютно, как будто я одна.
Вчера сделала почти совсем сама красивый мыльный малахит. И помогала делать красивую мыльную бирюзу. Мы совершенствуемся в области делания камней, и это приятно и заметно. Сегодня, чтобы не грустить, купила себе нуги и шоколадных конфет. Надо пойти работать, но немножко лень, малодушно думаю о том, чтобы перенести все на выходные.
@темы:
дни
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
воскресенье, 02 февраля 2014
10:23
из наблюдений
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Самые злоебучие запросы - из Питера (и любители турецкого языка тоже там)!
@темы:
о!
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
10:03
утреннее
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Обретать уже почти в ночи, выйдя из дому после скольки-то там часа работы, перемежающейся попытками сна на столе (последний раз так мутно мне было еще в темные времена работы в офисе), три книги Павича, которые завораживают уже одной аннотацией и обещанием того, что я снова окажусь в мире, понятном мне от и до, и книгу с картинками фей и рукописным текстом. Немного нежности и радости обретения.
Обнимать играющего голосм музыкальной шкатулки печальную мелодию бледно-бирюзового динозаврика с немного заедающей шее. Ощущать удивительную тождественность с ним. Ничто не трогает меня так, как связанные с детством вещи. Самый непрожитый опыт моей жизни, самый трепетно-болезненный и самый счастливый одновременно с тем.
Вставать рано утром неприятно, но хорошо. Очень много дня остается впереди, а сегодня даже глаза не закрываются и песка под веками нет (хотя все равно все лениво...).
Интересно, почему милая кверти-нокия почти везде продается в варианте под две симки? Ценовой разницы нет, но зачем мне две симки, вот в чем вопрос?
Перенасыщенный и перенакрученный кошмар (или праздник, я не определилась) этих выходных закончится, и я буду писать рейхо-пражские сказки, компенсируя пропущенные три дня.
@темы:
дни
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
4
)
Поделиться
суббота, 01 февраля 2014
15:24
...
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
В пространстве работы, несмотря на мою общую утомленность, комфортно и приятно быть, происходит что-то интересное, у людей есть лица и характеры, а я учусь тоже быть там полноценно мной. В переписки стал закрадываться юмор, птеродактили поразили мое воображение, почту я проверяю теперь раньше, чем дайри.
А за окном готовящийся к весне город, холодный, но мокрый и оживающий. Пахнет водой. Время песен и бессонных ночей.
@темы:
мысль
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
11:08
текучее
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Перепады пространства вокруг от счастья к ужасу и обратно. Интересный опыт, немного экстрима и бытовой БДСМ.
Уходить утром, точно зная, что будет вечером, забавно. Немного чужой дурости в моей жизни - некоторые поступают так всегда (а девочка ходила по граблям... ла-ла-ла...). Да, я люблю загадочные фразы, но мне важнее здесь зафиксировать эмоции, чем рассказать о конкретной ситуации.
Поезда под мостов в районе Рижской и белый дым тоскливы и щемяще красивы. И тихий гул железнодорожных рельсов где-то в моей голове.
Абажуры с кружевами, напоминающие о Десколаде, вкусная еда и разговоры. У меня ощущение, что мы только мельком касаемся тем, не погружаясь полностью ни в одну, но это не убивает понимания, что отрадно. Хорошо говорить с людьми на одном языке и существовать в одной системе знаков и смыслов (ну, или даже если просто кажется, что это так - я немного параноидальна последнее время, да). Жаль, что встречи редки и мимолетны.
Привозить людей в коробке в Москву...
Спектакль по пьесе "Забыть Герострата" (так говорит Википедия, а мне ни разу не удалось на слух осознать это название полностью, только имя в голове отложилось) прекрасен. Хочется теперь других пьес этого автора и больше спектаклей, в которых ощущается осмысления актерами материала и значимость его лично для них.
Современное искусство... такое современное. Быть художником имеет право каждый. Но не всем стоит это делать - хочется добавить здесь. Картина "Ем грибы, смотрю ковер", "Твистер для инвалидов" и другие прекрасные произведения. Позновательно, а местами действительно задевает. Например, "Собака Черчиля" или череп "Концовки любимых произведений". И последняя выставка под кодовым именем "Угадай название работы, ощути себя искусствоведом". Хочется больше выставок. Понимаю, что для меня смысл в основном не столько в произведениях, сколько в коммуникации, вокруг них построенной.
Ночные разговоры и подъем в семь утра (песня "Ушба" прекрасна, но я мнила ее более осмысленной, чем пишет о ней автор...), много суеты, ленивый завтрак с не-моей-семьей. Иногда мне очень странно от этого.
А ночью снился жуткий детектив про маньяка, который вырезал крылья своим жертвам. А я любила его, а потом увидела тетрадь, в которой он рисовал эскизы костюмов и масок, и почему-то все поняла. И была уверена, что он знает, что я поняла, и убьет меня, чтобы я не могла никому сказать. Но я никому ничего не говорила... И до сих пор не уверена, правильно ли было молчать. И Энтони Хопкинс в трусах ночью на кухне, пришедший за чаем, в завершение всего этого. Доктор Лектер где-то рядом. Возможно, нас ждет новый любимый мужской типаж. Сны всегда что-то говорили мне, я не всегда понимала...
@темы:
дни
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
5
)
Поделиться
пятница, 31 января 2014
10:39
...
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Из-за специфической атмосферной ситуации работать получается только очень медленно и занудно, а на личную норму уходит порядка 14-16 часов. Надеюсь, это в скором времени пройдет, и месяц я завершу без потерь для себя и общества (пока движение в этом направлении успешно).
Вчера моего героизма хватило на последний десяток заданий, но не на буковки после него, которые требовали некоторого (хотя бы какого-нибудь!) умственного включения. Очень хочется "сцену со столом" и позже про Вену и Бальдура. Второе - больше, первое - ключевее (доброе утро, словообразование!).
Ощущения говорят, что я цвета хомяка, зеркало - что приличного светло-рыжего. Светлеть и становиться мягче. Только со сменой шерстки поняла, что темные волосы однозначно ассоциируются у меня с глубоким внутренним неблагополучием. С перекраски мой осенний расколбас и начался. Больше так делать не буду. Только светло-русый, только золотистые блестки, только натуральная цветовая гамма.
Хочется персонажа, которым можно будет жить. Кого-то кроме понятно кого. Искренне завидую чужому ОБВМу и грущу об отсутствии собственного.
Планы на день не хотят складываться во вменяемую картину.
То, что началось как день дятла, ничем осмысленным стать не может.
@темы:
тексты
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
5
)
Поделиться
четверг, 30 января 2014
03:24
28 мая - 4 июня 1942 г.
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
и наконец конец
Смерти родителей не случилось, вместо нее случилось что-то странное, чему она не находила названия. Они перестали существовать, исчезли, ушли, были вычеркнуты со страниц ее жизни, но это произошло еще на то самое Рождество, когда вечером Он зашел в пустой, как скорлупа разбитого яйца, темный дом и забрал ее оттуда. Она перешагнула порог, чувствуя, как он крепко сжимает ее руку в своей, и все, что осталось за спиной, стало неважно, превратилось в память и тени, которые иногда ночами приходили к ней. И ужас того, что выяснилось через год, был не в том, что она никогда больше не сможет их увидеть, а в том, что ее затянувшееся на двенадцать месяцев самопожертвование было напрасным и бессмысленным. Глупо было верить, что Он сдержит обещание, которого даже не давал. Тогда, сидя на полу, усыпанном осколками разбитой посуды, она все сказала сама, она пыталась вспомнить потом, как на самом деле это было, но отчетливо помнила запах сигаретного дыма и тупую физическую боль, заглушившую боль другого свойства.
(«Пообещайте мне, что если я поеду с вами, с моими родителями все будет в порядке!» Он молчит и курит, глубоко вдыхая вонючий сизый дым. «Пообещайте!» Она повышает голос, слыша в его металлическом звоне приближающуюся истерику и закусывая губу, чтобы не разреветься позорно во второй раз прямо сейчас.)
Кажется, Он кивнул тогда или ответил что-то неопределенное… Ее родители могли быть еще живы, но для нее они были все равно что мертвы. Его слова, произнесенные раздраженно и с толикой снисходительной насмешки, окончательно отделили тогда ее мир от их мира.
(Она улыбается весь вечер и старается вести себя так, как нравилось Ему. Видимо, слишком старается, потому что Он спрашивает, что же ей так от Него нужно. «Позвольте мне поехать к родителям на Рождество. Всего на один день!» «Куда поехать? В Дахау?» «Что?..» Ей кажется, она ослышалась. «Но Вы ведь обещали…» «Я ничего вам не обещал, душенька». Больше она не задает никаких вопросов.)
Рейчел неоднократно пыталась облечь в четкие формулировки свои сумбурные мысли по этому поводу, но получалось только нагромождение противоречащих друг другу слов. А смысл был только в том, что даже если бы пять месяцев назад, сказав ей, что приказа об освобождении ее родителей из Дахау никогда не было, Он внезапно подписал бы такой приказ, она не смогла бы вернуться к ним, даже встретиться с ними. Год, проведенный с Ним, мог бы быть оправдан, если бы в это время ее родители спокойно жили у себя дома, но теперь никаких оправданий у нее не было, а ее маленькая и нелепая жизнь окончательно стала бессмысленной и никчемной, какой, наверное, ей и было положено стать. Отношения к каким-либо предметам могли быть заразны – за год она заразилась от Него уничижительным отношением к себе.
Обо всем этом она думала, пока ждала в комнате для персонала вечера, когда все, кто приехал в Прагу по одной и той же причине, покидали больницу. Лина проводила возле постели мужа дни, Рейчел – ночи; фрау Гейдрих делала вид, что не замечает бывшую любовницу мужа, та старалась не попадаться ей на глаза. Ширах, страшно переживавший за своего друга, появлялся после полудня, перед тем, как пройти в рекреацию возле палаты, он проведывал Рейчел и ласково интересовался ее состоянием и самочувствием; от герра гауляйтера приторно пахло шоколадным ликером, а в синих глазах стояли слезы, когда он говорил с девушкой, держа ее руку в своих ладонях. Рейчел была благодарна ему.
Прошло ровно семь дней, и все они словно бы привыкли к этому новому образу жизни, неотрывно привязывающему их к стенам больницы. Состояние Гейдриха не менялось, и иногда Рейчел, сидящей возле Него, казалось, что проходит не одна ночь, а неделя, месяц, год. За стенами больницы что-то происходило, а внутри все также по утрам кружилась в солнечных лучах, переполняющих коридор пыль, отсчитывали секунды по три удары Его сердца, и всех их сковывало и постепенно лишало сил ожидание.
Утром (Рейчел сбилась со счета и не знала, какой это был день) приехал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Девушка не видела его, успев уйти из палаты до приезда в больницу Лины, которая неизменно появлялась раньше всех остальных. В полдень в комнату, где девушка проводила дневные часы, аккуратно переписывая в журнал данные из карточек пациентов (решено было, что лучше найти ей какое-нибудь несложное и полезное дело), вошел бледный, как мел, доктор, имени которого она за все это время так и не узнала. Он аккуратно, даже слишком аккуратно притворил за собой дверь, медленно прошел через комнату к шкафчику, где хранились заварка, конфеты, печенье и кое-какие мелкие вещи, достал из глубины плоскую бутылку-фляжку с жидкостью, в которой Рейчел с удивлением узнала коньяк, и сделал глоток прямо из горла. Она мгновенно представила себе самое худшее.
- Он..?
- А, вы здесь, - только сейчас заметил ее доктор. – Жив. А вот мой коллега нет. Приехал рейхсфюрер, лично. И пристрелил его, потому что Вацлав сказал ему правду.
- Какую правду?
Доктор посмотрел на нее сочувственно, покачал головой.
- Что Гейдриху осталось день. Максимум два. Утром ему стало хуже. Он не встанет, если только не случится чуда. Вы умеете творить чудеса, пани?
Рейчел не ответила ничего. Она поднялась со своего места, все движения казались замедленными, тяжелыми, как будто она шла через толщу воды, так часто бывало с ней во сне, когда нужно было непременно успеть куда-то или убежать от кого-нибудь, а тело как назло наливалось свинцом и не слушалось. Она вышла в коридор, миновала стол дежурной медсестры, вошла в рекреацию. Там не было никого, кроме дремлющего в кресле Шираха. Девушка не стала трогать его.
Остаток дня она провела на месте Лины возле Его постели. Только накануне она вспоминала, как чувствовала себе, когда узнала о смерти деда, и вот это ощущения секунды до взрыва снова вернулось к ней. Было оглушающе пусто и совсем не больно. В какой-то момент ближе к вечеру она подумала, что так начинают сходить с ума, просто вот-вот пустота заполнится белизной, и мир, хоть и останется существовать, исчезнет лично для нее. И она на самом деле хотела, чтобы это произошла раньше, чем Он… умрет. Она первый раз позволила себе подумать это, и мысль захватила ее. Рейчел представляла, что будет дальше, как она будет плакать, как также будут плакать все остальные, торжественные похороны, речи Шелленберга, Гиммлера, Гитлера, горы цветов, огромный портрет с траурной лентой над гробом. Тысячи деталей вставали перед ее мысленным взором, выстраивая стену на пути осознания того, что произойдет на самом деле. Она все представляла себе мельчайшие подробности прощания и похорон пока, наконец, не уснула.
На западе в вечернем небе собиралась гроза.
За течением времени наблюдать скучно и утомительно, еще скучнее наблюдать за людьми. Раньше она часто говорила с ними, а теперь как будто наступила зима, когда кровь у гадов замерзает и они засыпают до появления живого и теплого солнца. Она дремлет большую часть времени, сытая, довольная, сильная. Ее прекрасный князь, любимый муж, тоже спит обращенный в каменную статую и ноги его омывают свинцово-серые воды Влтавы. А ее питают своим мерным теплом и огромной силой вышеградские камни. Здесь, в купальне своей младшей сестры, ненавистной Либуше, она проводит бесконечную череду дней, которым уже давно потеряла счет. От года к году люди становятся все мелочнее, трусливее, глупее. Умирают сражавшиеся за свою страну и свою веру рыцари, выживают глупые лавочники, которым дела нет до силы, что она может предложить. Молчит ее забытое всеми божество. С тех пор, как она получила ключи от Вышеграда, ей нет больше нужды обращаться к нему за помощью в своей ворожбе, она стала также могущественна, как была когда-то ее сестра. Вот только могущество это не на что направить, не против кого обратить. Она спит и видит сны о том, что происходит с городом. Видит, как принадлежащие ей земли заливает черная ядовитая вода, видит на гребне этой жуткой волны мужчину с белыми, как зимнее солнце, волосами и ледяными глазами воина, ощущает сквозь сон запах проливающейся на мостовые города крови, чувствует, как тускнеет золотой меч в руках ее каменного супруга, как на оборотной стороне города становится темнее, страшнее, как наполняются шепчущими тенями узкие проулки, просыпаются старые кладбища, плачут не нашедшие покоя призраки. Все это мало интересует ее – эти люди уйдут, как и все другие до них, а город останется стоять, такой же, как был всегда. Камни живут куда дольше, чем люди, а она будет жить здесь, пока не рассыплется прахом последний камень Праги. Она спит, пока внезапно не ощущает на губах почти забытый вкус черной крови и не слышит обращенное к ее богу воззвание.
Высокий холм за Голодной стеной, старое капище, душная майская ночь, окропленные кровью камни. Невидимая ни для кого она смотрит на странного человека в черной одежде со знаком солнца на плече, хотя солнечного в нем нет ничего. То, что он чувствует сейчас, проще всего описать человеческим словом отчаяние. Она почти разучилась понимать людей, но плата отдана и звучит непонятно кому данное обещание утопить Прагу, всю Чехию в крови – и она чувствует вековой голод, голод не свой, а того, кому она когда-то служила. Чернобог слышит скрепленные кровавой платой слова, слышат их впитавшие так много крови камни, слышит город. А крови никогда не бывает много, они все хотят еще, и они выполнят то, о чем просит пришедший на капище человек. Он не похож на жреца, но в нем есть сила и сейчас, касаясь силы куда более древней, она просыпается вместе со всем вокруг.
Рейчел резко открыла глаза: что-то разбудило ее, какой-то посторонний звук, которого не должно было быть в палате. Она начала встревоженно оглядываться, ища его источник. Ветер распахнул окно, на улице стеной стоял ливень, а вдалеке сверкали зарницы и глухо гремел, удаляясь с каждым новым раскатом, гром. Девушка поднялась, чтобы закрыть створки и вдруг столкнулась взглядом со взглядом показавшихся ей в тот момент невыносимо яркими голубых глаз. Она моргнула, замерев. Гейдрих сел на кровати, Его взгляд, еще секунду назад пустой, обретал осмысленность и становился привычно злым.
- Пошла вон, - отчетливо произнес Он.
Рейчел, ни на секунду не задумываясь, помотала головой, глядя на Него упрямо и совершенно счастливо улыбаясь.
@темы:
тексты
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
3
)
Поделиться
среда, 29 января 2014
04:06
28 мая - 4 июня 1942 г.
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
память о смерти
Потянулись друг за другом однообразные, бесконечные дни, когда все возможное время Рейчел проводила у Его постели. Нелепая идея беззвучно играть, касаясь пальцами воздуха перед собой, но представляя вместо этого поверхность клавиш, пришла ей вдруг, когда она досчитала до шестой тысячи вздохов. Почти четыре месяца она не садилась за инструмент и, наверное, была даже рада, что мелодия не звучала, а существовала только у нее в голове. Раньше каждый раз, когда ее на хоть сколько-нибудь значительное время лишали возможности заниматься, она боялась, что, снова сев за фортепиано, будет играть хуже; теперь она боялась, что не сможет играть вообще, и музыка навсегда останется запертой в ее голове. Следующей, впрочем, приходила мысль, что если все это закончится не так, как ей хотелось бы (думать о возможном исходе прямо и называть вещи своими именами она не могла даже про себя), то это не будет иметь совершенно никакого значения. И в то, что она играла на своем несуществующем фортепиано, помогало ей надеяться. Так, не принимая чью-то смерть, люди не меняют обстановку в доме, не убирают вещи и кладут на стол лишний набор столовых предметов – как будто ничего не случилось и не закончилось, и все в любой момент может вернуться на свои места.
Рейчел старалась не думать о смерти, но неизбежно возвращалась мыслями к этой страшной теме, с которой с момента первого столкновения с ней так и не нашла примирения. Дедушка умер, когда ей было четырнадцать, меньше, чем через месяц после того, как отец увез их с матерью в Берлин, где им предстояло прожить следующие четыре года. Может быть, он болел – она никогда не могла отчетливо вспомнить, так ли это, настолько привыкнув к неизменно больной матери, что просто не замечала состояния здоровья других людей, как перестаешь обращать особенно внимание на привычные предметы, которые видишь каждый день. Последний раз он обнимал ее на платформе главного венского вокзала, а позже говорил с внучкой по телефону, рассказывая, что созвонился со своим старым хорошим другом, еще из тех времен, когда он концертировал в Германии, этот друг был тогда директором музыкальной школы в Берлине, переехав туда парой лет раньше семьи Хандлозеров, и согласился прослушать девочку, которую помнил еще по Вене, и принять в соответствующий ее уровню класс. А потом, после недели молчания, бабушка прислал короткую телеграмму, которую девочка не дала родителям выбросить и хранила в шкатулке вместе с самыми важными для нее вещами. Шкатулка осталась в доме, который она покинула навсегда в декабре сорокового года, а память о машинных буквах с почему-то съезжающей «о» никуда не делась. «Вильгельм умер. Похороны послезавтра» - всего четыре слова. На следующий день у девочки было назначено прослушивание в музыкальной школе, ее отец позвонил приятелю деда и объяснил ситуацию, сказал, что она не сможет играть в таком состоянии. Сама она лежала на кровати в своей комнате и тупо смотрела в потолок, не плача, отказываясь вставать, есть, говорить. Казалось тогда, что остановилось время, сейчас она бы сказала, что такое же ощущение приходит за секунду до взрыва или выстрела, когда понимаешь, что еще удар сердца – и мир разорвется в клочья. А те дни этот миг, которому положено было бы быть коротким, все длился и длился, мир почему-то продолжал существовать, а она не понимала, зачем он теперь нужен. На следующее утро пришел герр Вернер, директор музыкальной школы, и резко, почти грубо потребовал, чтобы девочка играла ему подготовленную программу. Наверное, если бы он говорил с ней ласково, это бы ни к чему не привело, но такое непривычное обращение заставило девочку разозлиться, а злость вывела из оцепенения. Она сыграла всю свою отчетную программу за последний оконченный в Вене класс, он велел ей играть еще, она вспомнила произведения, сданные зимой, потом, те, что учила для себя. Закончив играть, девочка расплакалась, он погладил ее по голове: «Извините мне мою грубость, фройляйн», - как ко взрослой обратился он к ней. – «Вы чудесно играете». Она поблагодарила. Через полчаса, проводив гостя, Марта с чувством огромного облегчения кормила свою девочку ее любимым лимонным пирогом со взбитыми сливками. Вид пирога вызвал новые слезы, но после почти суток мертвого молчания они ощущались чем-то правильным и хорошим. И только сейчас, спустя шесть лет, она поняла, как герр Вернер помог ей. В этот раз, она точно знала, не будет никого, кто обратит внимание на ее состояние, если что-то случится.
"Все, кто был мне дорог, умерли. Может быть, теперь Он дорог мне, только потому что умирает?"
@темы:
тексты
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментарии
(
1
)
Поделиться
вторник, 28 января 2014
03:19
28-29 мая 1942 г.
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
еще не сон
Во сне было темно и тепло, как будто она лежала в жаркую летнюю ночь под толстым ватным одеялом; только – она вдруг с изумлением поняла это – тепло не исходило от ее собственного тела, наоборот: она всей поверхностью кожи, касающейся нагретой шершавой поверхности, впитывала этот жар, наслаждалась им.
Память себя и ощущение реальности, оставшейся где-то там, где темноты прогонял мертвенно-белый больничный свет, медленно растворялись в этом мерном тепле, а мир вокруг наполнялся звуками и запахами, обретал четкость, становясь единственно настоящим.
Она попыталась назвать себя, но ни одно имя из тех, что она могла вспомнить, не подходило, а то самое, верное, мелькавшее где-то рядом, все время ускользало, как маленькая блестящая рыбка-малек легко уходит из ладоней в воде, мазнув по руке холодным хвостиком. Потом она поняла, что в имени сейчас нет нужды, как нет нужды открывать глаза, смотреть в темноту, двигаться куда-то.
Ощущение мертвенного покоя окончательно поглотило все ее мысли. Она слушала отдаленный гул речной воды, ударявшейся о скалу вот уже много веков в тщетной попытке сточить хоть и мягкий, но все же камень, напитывалась сухим и таким приятным теплом и наслаждалась ощущением, что наконец-то все в этом мире так, как она того хотела. Чувство уверенности в собственной правоте и в собственном праве было настолько огромным и всеобъемлющим, что его хватило бы на несколько жизней. Все, что нужно сделано, все дела завершены, и можно спать и лишь изредка позволять прийти в свои сны тому, что происходило там внизу, где также размеренно и лениво, в такт ее дыханию колыхались свинцовые воды Влтавы.
Рейчел открыла глаза. Странный сон показался ей очень долгим, но судя по не начавшей еще рассеиваться темноте за окном, спала она не дольше часа. Первый раз она задремала в палате, сама не заметив, как это произошло. Тогда девушке снилось, что она продолжает сидеть возле Его постели и отсчитывать вздохи один за другим. Ее разбудил доктор, в два часа ночи пришедший проверить, все ли в порядке, он же увел ее из палаты, терпеливо объясняя отказывающейся уходить и обещающей не засыпать больше девушке, что она ведет себя глупо, отдых ей необходим, а больному необходимо лечение, которому ее присутствие будет только мешать. Последний аргумент был ей принят, доктор устроил Рейчел спать на диване в уже знакомой ей комнате. Это было в половине третьего. В мае в Праге начинало светать в пятом часу, а сейчас было еще совсем темно.
Девушка села на диване, приложила холодные ладони к почему-то пылающим щекам, потом переместила одну на лоб. Сон ушел, а странный сухой жар, которым весь он был наполнен, остался с ней, как будто этот час она провела не в прохладной комнате больницы, а в какой-нибудь сауне, нагретой до шестидесяти градусов.
В следующий момент Рейчел подумала о том, что пусть уж ей лучше снятся странные сны про темноту, жару и бурлящую воду, чем те кошмары, которые она начала видеть где-то за неделю до запланированного покушения на Него. В те ночи она видела Его смерть несколько десятков раз, каждый раз не успевая ничего сделать, опаздывая предупредить, запинаясь и падая так, что не удавалось оттолкнуть или закрыть собой. Она промолчала о своих снах, когда говорила с отцом Андреем, но если бы не они и не тот ужас, который она испытывала, просыпаясь, смешанный с облегчением от того, что сон, всего лишь сон, закончился, она никогда не решилась бы пойти к Нему. Пусть лучше чужие чувства и мысли. В них хотя бы точно не будет места настоящей беде.
@темы:
тексты
URL
U-mail
Дневник
Профиль
Комментировать
Поделиться
Последние
1
…
20
…
36
37
38
39
40
…
45
Кладовка с ментальным хламом
.Am.
МЕНЮ
Авторизация
Запомнить
Зарегистрироваться
Забыли пароль?
Записи
Календарь записей
Темы записей
374
дни
173
обвм
109
тексты
91
мысль
9
сны
2
странное
2
!
2
о!
2
(с)
2
хм...
2
думаю
2
вместо текстов
2
жизнь
1
loveless
1
самоирония
1
список чтения
1
флэшмоб
1
Барсумская рулетка
1
фигня
1
р!
Все темы
Список заголовков
Главное меню
Все дневники
Главная страница
Каталог сообществ
Случайный дневник
@дневники: изнутри
Техподдержка
Статистика
Наверх
Главная
Случайный дневник
@дневники: изнутри
