И вот дописать один текст и написать с нуля второй и, кажется, мои долги себя исчерпают.
Мир становится стабильнее и лучше, я - спокойнее и проще. Это все хорошо.
А Гиббсона действительно невозможно читать быстро - второго я тоже мучаю уже месяц. Отмерять время и пространство мыслей книгами.

Парки, зелень, долгие прогулки. Этой весной я все время встречаю вишни - раньше их как будто не было в моем мире, кроме той пары чахлых, что росли в саду у родителей. Московские вишни краше обуссевшей сакуры, на которую, конечно же, нельзя было не сходить и не посмотреть, в разы. У них тонкие, чуть красноваты веточки, сладкий запах и мелкие цветы. А от аромата черемухи кружится голова и хочется жить. Первый вечер, когда я просто шел по улице и улыбался - вечер, когда расцвела черемуха.

Цветы-цветы-цветы. Их можно поливать, если злишься и хочется плакать. И это что-то настолько простое и понятно, что српзу становится хорошо. Азалия игриво приоткрывает бутоны, медленно, по паре-тройке в день, никуда не торопясь. Она совершенно прекрасна и удивительным образом радует меня ярко-малиновым цветом.

Спасение кота вот тоже. Встал, покормил кота, сделал ему инъекцию в катетер, поработал, покормил кота, сделал ему инъекцию снова... И так по три раза в день. И понятно, что без этого нельзя, поэтому процесс совершенно не тяготит. Наверное, правда, есть в этом что-то настоящее и ценное. Не знаю, я так не чувствую, я просто умею делать что-то, что делать нужно.

А вчера мы смотрели с крыши сначала парад самолетов, а потом салют, и это было прекрасно. Огни в небе, стекающие золотом и алым отражения в стеклянных высотках, зелено-лиловые окна дома вдали, похожие на витражи Тиффани, футуристичная Москва-Сити, далекий гул выстрелов и дым. И хорошо, что никого кроме нас и не слышно пьяных криков и чужой неуместной радости. Люблю парады и люблю салюты. Радуюсь, что могу смотреть на все это без отягчающих.