...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Настроенческая зарисовка по мотивам Толкиена. Авторские концепты и персонажи безжалостно искажены, добавлены новые. Это трава, а времени - шесть утра.В конечном итоге всем им суждено было утратить имена – вместо них оставались нелепые, лишенные всего, кроме страха, прозвища, напоминающие больше рычание, чем речь разумных существ. Существо с золотыми глазами имени не имело с момента своего появления на свет. Гортхауэр смутно ощущал, что по праву ему принадлежит теперь имя «Майрон» - то, чем это существо было в больше степени, чем он сам. Но с самого момента завершения делания темный майа не испытывал к собственному блестящему отражению ничего кроме зависти и раздражения. Поэтому имя было предано забвению – хотя бы просто, чтобы не отдавать его тому, кому и так досталось, как Гортхауэр позже понял, все то, что было хоть сколько-то ценно в нем для него самого. Никогда не прощать себе совершенные ошибки сложнее, чем никогда не простить кому-то, что он лучше – счастливее – тебя. Вместо имени осталось злое прозвище. Вместо боли об утраченном – приятная пустота, которую теперь можно было заполнить чем угодно – например, жестокостью, болью и страхом, чтобы все же соответствовать нареченному «Гортаур». Слова и имена правили миром и имели почти столько же силы, сколько когда-то воля айнур. Но творцы Арды стали мифом, а населившие ее существа выдумывали слова, чтобы понимать и объяснять, и тем самым создавали еще один мир – еще больше извращенный и искаженный несовершенством их интерпретаций. Какая-то часть внутри Гортхауэра еще помнила Музыку – и не могла не ужасаться тому, насколько все, заполнявшее Эа, было далеко от нее. Золотоглазый родился из расплавленного металла и пламени. Люди Севера прижигали раны и болячки на телах, темный майа попытался выжечь то, что отравляло его душу, но уничтожить часть собственного «я» не смог – лишь создал странное вместилище, скорее родившееся, чем сотворенное, слишком живое и настоящее, чтобы стать спасением от тоски об утраченном. Они были похожи, как два отражения одного и того же, но один, еще только покинув Аман, выбрал черный цвет, а второй весь состоял из золота и огня. Глядя на бессмысленный, но наполняющийся жизнью взгляд и дышащую, как кузнечные мехи, грудную клетку, темный майа мысленно сорвал с себя, скомкал и безжалостно сжег прежнее имя. - Кто я? – это было первое, что произнесло его ожившее отражение. - Моя тень, - ответил Гортхауэр первое, что пришло ему в голову. Позже много раз он думал о том, что тогда превратился в тень сам – и от этих мыслей уже нельзя было избавиться, металлом вылив их в какую-нибудь достаточно нелепую форму. - А кто ты? - Темный майа Гортхауэр, - впервые он сам назвал себя так. Существо село и потянулось все еще металлически поблескивающей рукой к лицу Гортхауэра, как делают обычно слепые, чтобы «увидеть» кого-то. Майа оттолкнул руку. - Никогда не делай так. - Как скажешь. Он никогда не был ни добр, ни послушен, ни легок. Откуда все это появилось в его золотистой тени – кто знает? Может быть, он мог бы стать таким, если бы захотел. В конце концов, гордыню и дурной характер Гортхауэр не считал тем, что мешало ему жить, и не пытался заковать в кусок золота. Тени не было место в мрачных коридорах Утумно – это видел любой, кто сталкивался с ней. Люди и орки скоро дали ей прозвище – Оро. Солнце, огонь и золото – в их зимнем мире между этими тремя вещами не было разницы. Гортхауэру не нравилось странное созвучие их именований, но кроме него об этом знал разве что Мелькор, который всегда знал все и обо всех. Тень была привязана к темному майа – он, державший ее запертой в собственной мастерской, пока о ней не узнал Учитель, после старался держаться подальше, словно бы ничего общего между ними не было. Сходство действительно мало кто замечал. Чем дальше, тем меньше его видел и сам Гортхауэр. Жить, просто забыв о том, что было когда-то важным, действительно было приятнее и проще. Иногда, правда, смущало, что вообще не получалось вспомнить, было ли хоть что-то по-настоящему значимым, но научиться переставать думать об этом тоже было нетрудно.
Мне нравится. И по смыслу и по форме, но ... too much ЧК-стайл. То есть ощущение вопросности. недосказанности в конце предложения делает текст очень подростковым. Меньше надрыва - и смысл будет казаться более важным, а ведь он там есть. Проблема Гора не в эмоциональном ах, а в том, что жить без творения - ужасно, может быть вообще хуже всего в жизни (реальной), это прямо хочется выразить.
лишенные всего, кроме страха, прозвища, - лишние запятые и лишнее уточнение про страх. если ты хотел сказать, что прозвища давали другие, те, кто пострадал от деятельности ТБ - это одно, если не это, то, может не стоит вообще упоминать.
смутно ощущал - меньше смутности трепета пошло бы тексту на пользу, имхо
кому и так досталось, как Гортхауэр позже понял, все то, что было хоть сколько-то ценно в нем для него самого. иностранец бы эту фразу не понял, похоже на математическое выражение со множеством скобок.
– счастливее – почему "-"? вообще слишком много "-".
Слова и имена правили миром и имели почти столько же силы, сколько когда-то воля айнур. Но творцы Арды стали мифом, а населившие ее существа выдумывали слова, чтобы понимать и объяснять, и тем самым создавали еще один мир – еще больше извращенный и искаженный несовершенством их интерпретаций. Какая-то часть внутри Гортхауэра еще помнила Музыку – и не могла не ужасаться тому, насколько все, заполнявшее Эа, было далеко от нее. ну круто же. слова-смыслы-инструменты познания и восприятия.
Жить, просто забыв о том, что было когда-то важным, действительно было приятнее и проще. Иногда, правда, смущало, что вообще не получалось вспомнить, было ли хоть что-то по-настоящему значимым, но научиться переставать думать об этом тоже было нетрудно. пф.
...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Третья Внутренняя Империя, что делать - на ЧКА я выросла, а стиль Сильмариллиона не воспроизводим. Поэтому пока не сформируется свой нормальный - будет прорываться ЧКА. У меня по написанию вообще было ощущение, что это чудовищно, и я такое не писал даже в свои пятнадцать... ТБ по Толкиену у меня всегда был циничным и ироничным. Людей в шахты, эльфов в постель; кнут - это весело, цепи - это здорово; и все такое прочее. Как вот к серьезному повествованию переходить - ваще нифига неясно. Пойду убьюсь об стену.
лишенные всего, кроме страха Ох... Я имел ввиду, что в прозвищах темных, совершенно во всех присутствует корень "гор//гот", который про страх, ужас и все такое - о, мои смутные воспоминания о квенья. Только это. У них же в тексте нет личного именования. Только у Мелькора. Их всегда называют так, как их обозвали эльфы. И это считается именами. Гортаур (Гортхауэр - видимо, звуковая адаптация на язык твердыни) - «ненавидимый ужас» или «ужасное отвращение»; Готмог - Gothmog - «угнетающий страхом»; Моргот Ба́углир (синд. Morgoth Bauglir) (Morgoth — «Чёрный Враг», Bauglir — «Душитель»), Кархарот, Драуглуин, Тхурингветиль... Вот это вот все.
Тире - наследие эффекта внутреннего монолога, я ими думаю. Паузы, смысловые паузы повсюду.
Ну, пф. Ну, я согласна. Но надо же как-то заканчивать было (в шесть утра). Хотя это бесконечные тексты, которые по идее или сплетаются в длинный, или обрываются.
лишенные всего, кроме страха, прозвища, - лишние запятые и лишнее уточнение про страх. если ты хотел сказать, что прозвища давали другие, те, кто пострадал от деятельности ТБ - это одно, если не это, то, может не стоит вообще упоминать.
смутно ощущал - меньше смутности трепета пошло бы тексту на пользу, имхо
кому и так досталось, как Гортхауэр позже понял, все то, что было хоть сколько-то ценно в нем для него самого. иностранец бы эту фразу не понял, похоже на математическое выражение со множеством скобок.
– счастливее – почему "-"? вообще слишком много "-".
Слова и имена правили миром и имели почти столько же силы, сколько когда-то воля айнур. Но творцы Арды стали мифом, а населившие ее существа выдумывали слова, чтобы понимать и объяснять, и тем самым создавали еще один мир – еще больше извращенный и искаженный несовершенством их интерпретаций. Какая-то часть внутри Гортхауэра еще помнила Музыку – и не могла не ужасаться тому, насколько все, заполнявшее Эа, было далеко от нее.
ну круто же. слова-смыслы-инструменты познания и восприятия.
Жить, просто забыв о том, что было когда-то важным, действительно было приятнее и проще. Иногда, правда, смущало, что вообще не получалось вспомнить, было ли хоть что-то по-настоящему значимым, но научиться переставать думать об этом тоже было нетрудно.
пф.
лишенные всего, кроме страха
Ох... Я имел ввиду, что в прозвищах темных, совершенно во всех присутствует корень "гор//гот", который про страх, ужас и все такое - о, мои смутные воспоминания о квенья. Только это. У них же в тексте нет личного именования. Только у Мелькора. Их всегда называют так, как их обозвали эльфы. И это считается именами. Гортаур (Гортхауэр - видимо, звуковая адаптация на язык твердыни) - «ненавидимый ужас» или «ужасное отвращение»; Готмог - Gothmog - «угнетающий страхом»; Моргот Ба́углир (синд. Morgoth Bauglir) (Morgoth — «Чёрный Враг», Bauglir — «Душитель»), Кархарот, Драуглуин, Тхурингветиль... Вот это вот все.
Тире - наследие эффекта внутреннего монолога, я ими думаю. Паузы, смысловые паузы повсюду.
Ну, пф. Ну, я согласна. Но надо же как-то заканчивать было (в шесть утра). Хотя это бесконечные тексты, которые по идее или сплетаются в длинный, или обрываются.
вот и выразил бы буквально всю эту лингвофилософию, а не эмонировал бы ))
тогда делай текст более монологовым, внутренняя речь должна быть еще странее и от первого лица? )
вооот. замысел структуры текста это важно.