...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Во сне первый раз за долгое время успевала на электрички, а не опаздывала на них, приезжала домой с подарками, обсуждала с мамой поэзию Геббельса, пила коктейль в странном кафе, где работники изображали свиту Воланда и где когда-то останавливался все тот же Геббельс.
А в конце явно был кусок Ласькиного сна, потому что прекрасный Ксото в строгом сером костюме с зонтом тростью - это то, что должно сниться Лаське. Хотя она там тоже была, большеглазая, короткостриженная в курточке с меховой оторочкой под пажа.
И мама в синей накидке с мехом. И Катари, которая окончательно забывает о неформальном образе жизни, красивая, гламурная и непонимающая.
Много любимых людей, красивых вещей и мест. И Геббельс лейтмотивом.
А в конце явно был кусок Ласькиного сна, потому что прекрасный Ксото в строгом сером костюме с зонтом тростью - это то, что должно сниться Лаське. Хотя она там тоже была, большеглазая, короткостриженная в курточке с меховой оторочкой под пажа.
И мама в синей накидке с мехом. И Катари, которая окончательно забывает о неформальном образе жизни, красивая, гламурная и непонимающая.
Много любимых людей, красивых вещей и мест. И Геббельс лейтмотивом.