Рейтинг: G
Пейринг: Гейдрих/Гиммлер
Жанр: слэш
Предупреждение: ООС!
Дисклеймер: автор страшно извиняется, но, как говорил мой хороший друг, "ну проигрался!"
стеба не вышлоВсю свою жизнь Генрих Гиммлер хотел перестать быть собой: занудой-отличников в круглых очках, который бесконечно бегает жаловать директору школы на своих одноклассников; солдатом-неудачником, пропустившим мировую войну; мужем-подкаблучником сильной и решительной фрау, единственным настоящим украшением, которой были ее золотые волосы; секретарем на побегушках начальника, дебошира и извращенца... Школьные годы остались позади, Марга жила за городом и видела мужа не чаще раза в несколько месяцев, Рем лежал в могиле с простреленным черепом, сам Генрих носил петлицы с венками из дубовых листьев, а обращались к нему не иначе, как "рейхсфюрер", но все это не помогало. Проблема рейхсфюрера была банальна и стара, как мир, но за много лет целый мир так и не придумал от нее панацеи.
Рейнхард Гейдрих был единственным, кто, наплевав на устав, обращался к Гиммлеру с неизменно подобострастным "господин рейхсфюрер", прибавляя это самое "господин" с такой широкой и искренней улыбкой, что иначе как издевательство его любезность расценить было нельзя. В глазах Гиммлера Гейдрих был полон недостатков: он был высоким, красивым, блестящим спортсменом, любимцем женщин, начальником, внушающим подчиненным уважение и искренний страх; он играл на скрипке, владел пятью языками, создал с нуля службу безопасности всего Рейха, просидев три дня в камере, где его с карандашом и листком бумаги сам же Гиммлер и запер, пожалованные ему медали и награды не помещались на кителе, а уверенность в себе не могло прошибить ничто. То есть, Рейнхард Гейдрих был всем тем, чем Генрих Гиммлер так отчаянно быть хотел, но стать не имел ни малейших шансов. А самым ужасным в Гейдрихе было то, что такие, как он, с самого детства учатся безошибочно узнавать среди других детей таких, как Гиммлер. Начинается все с безобидных шуток вроде засовывания головой в сугроб или закидывания портфеля на ветку ближайшего дерева, продолжается наглым списыванием, беззастенчивым отбиванием девушек и неиссякающим взаимным презрением одного вида мальчишек к другому. Гейдрих видел в своем шефе не рейхсфюрера, чьим именем пугали маленьких еврейских детей, а мальчика-очкарика, и даже разница в возрасте в четыре года не спасала Гиммлера от убийственной иронии, заключенной в елейном "господин рейхсфюрер".
- Фюрер думает о том, чтобы отправить фон Нейрата в продолжительный отпуск... - небрежно заметил Гейдрих, когда они с Гиммлером молча курили в кабинете рейхсфюрера, закончив короткое, но очень нервное обсуждение последнего отчета по советскому вооружению, поступившего от резидентов и вычитанного Шелленбергом: предыдущий доклад схожего содержания привел к страшному скандалу, повторения которого Гиммлер не хотел.
- Я, кажется, слышал об этом, - как всегда уклончиво ответил рейхсфюрер Гейдриху, быстро прикидывая в уме, с чего бы вдруг начальник РСХА мог завести разговор о судьбе рейхспротектора Богемии и Моравии.
- Мне надоело в Берлине, господин рейхсфюрер. Как считаете, Гитлер одобрит мою кандидатуру?
Гиммлер закашлялся и принялся поправлять пенсне.
- Вы не всерьез об этом, Рейнхард, я надеюсь?
- Не надейтесь напрасно. Я вам здесь постоянно нужен только, чтобы беречь ваши нервы. Работа над структурой Управления почти закончена, ни с Четвертым, ни с Шестым проблем у вас быть не должно. Так что, господин рейхсфюрер, сделайте одолжение, отпустите меня в Чехию. В конце концов в Европе все еще работает телефонная связь.
Гейдрих смотрел насмешливо, и Гиммлер знал, что на самом деле он не просит, он просто ставит перед свершившимся фактом. Гейдриху можно что-то запрещать, Гейдриха можно убеждать, можно уговаривать, но он все равно посмеется и поступит по-своему. Рейхсфюрер потушил дотлевшую до фильтра сигарету, взял новую, помял ее в пальцах, вытащил из кончика несколько кусочков листьев табака, раскрошил их в пальцах.
- Я не считаю это разумным, Рейнхард, вы нужны мне в Берлине, а совмещать две такие должности... это как-то слишком.
- Да ну? Геринг ведь совмещает, - прозвучало совершенно по-мальчишески и нахально, Гейдрих сидел напротив Гиммлера, развалившись в кресле и закинув ногу на ногу, выдыхал сигаретный дым кольцами в потолок и, казалось, искренне радовался происходящему.
- Вы уже изложили свою идею фюреру?
- Да, позавчера, - небрежно ответил Гейдрих. Гиммлер обреченно вздохнул. Конечно, начальнику РСХА даже в голову не пришло о чем-то поговорить с начальством заранее, все уже решено. Вдруг, повинуясь непонятному порывы, Рейхсфюрер наклонился вперед, доверительно коснулся лежащей на столе руки Гейдриха и попросил проникновенным тоном:
- Пожалуйста, Рейнхард, откажитесь от этой идеи, - глупой, дурацкой, абсурдной - все эти эпитеты Гиммлер опустил, чтобы не заставить Гейдриха настаивать на своем просто из чувства противоречия.
- Мда? - Рейнхард приподнял одну бровь. - И что мне за это будет?
- А чего вы хотите? - Гиммлер резко выпрямился, смутившись, потянулся за новой сигаретой и замер, огорошенный спокойным ответом:
- Вас.
- Простите? - переспросил он, часто моргая, Гейдрих расхохотался.
- Я хочу свой собственный рейхспротекторат, господин рейхсфюрер. Вряд ли у вас найдется что-то настолько же привлекательное, - он посмотрел на часы. - А теперь позвольте вас покинуть, если, конечно, у вас нет больше вопросов по отчету Шелленберга.
Летний вечер застал Гиммлера в его кабинете в переоборудованном в штаб-квартиру СС бывшем отеле "Принц Альбрехт": рейхсфюреру достался бывший отель, а начальнику РСХА - бывший дворец все того же принца. На столе перед Гиммлером лежала заляпанная кофейными пятнами старая фотография, подписанная с обратной сторону размашистым почерком, с фотографии смотрел даже на ней напоминавший свинью Эрнст Рем, со дня смерти которого недавно минуло шесть лет, по левую руку от него стоял еще совсем молодой Гиммлер в смешной полицейской фуражке, по правую - кто-то из боевых товарищей и собутыльников Эрнста. Однажды Гейдрих застал рейхсфюрера с этой фотографией, вопреки обыкновению он не сказал ничего и даже почти не демонстративно отвернулся, пока Гиммлер торопливо прятал фотокарточку в ящик стола. Сейчас Гейдрих, должно быть, был уже дома с женой или, что более вероятно, в каком-нибудь борделе, поэтому Гиммлер не рисковал быть снова замеченным с фотографией политического преступника. Геббельс когда-то некстати пошутил, что среди смазливых мальчиков Рема один только Хайни невыгодно отличался внешностью и выгодно - чистотой нравов. Правдой это было лишь отчасти: в то время, когда Гиммлер только оказался в компании Рема собственная "чистота нравов" настолько претила ему, что он старался избавиться от нее всеми возможными способами. Потом было противно и долго не проходила тошнота, спустя восемь лет рейхсфюрер мог точно сказать, что оно того не стоило, но что было, то было. Сегодня, говоря с Гейдрихом, Гиммлер вдруг ощутил себя очень похоже на то время, когда от пошлых шуток окружающих мучительно краснели щеки и уши, а от алкоголя кружилась голова, но он все равно смеялся и пил, пока проклятое воспитание и самоконтроль не растворялись в этиловом спирте. Сейчас в голову упорно лезли все много численные случаи и шутки Гейдриха, раньше казавшиеся совершенно невинными, а теперь резко приобретшие двусмысленную окраску.
- Ненавижу эту фотографию, - Гиммлер вздрогнул, вскинул голову и увидел опирающегося ладонями в стол и нависающего над ним Гейдриха, которого здесь не должно было быть.
- Что вы здесь делаете?
- Решил выпить с вами коньяка, господин рейхсфюрер. Бордели и друзья-идиоты надоели мне не меньше, чем Берлин. А по вам я, может быть, буду скучать, - подтверждая свои намерения начальник РСХА поставил на стол початую бутылку с коньяком.
- Что вы себе позволяете, Рейнхард? - неубедительно возмутился Гиммлер.
- Да ладно вам... - грустно и устало махнул рукой Гейдрих, садясь в то же кресло, где сидел днем. - Лучше рюмки достаньте, а то я выпью все один, - он взял бутылку со стола, приложился к ней и вернул обратно, тыльной стороной ладони вытер губы. Гиммлер тряхнул головой, прогоняя неожиданную сосредоточенность, с которой он наблюдал за этими действиями своего подчиненного.
- Рюмок здесь нет и никогда не было.
- Тогда пейте так, господин рейхсфюрер. Может, хоть тогда перестанете напоминать учителя, который собирается меня отчитать.
Гейдрих вел себя странно и был совсем не похож на обычного себя, обычно непроницаемые серые глаза сейчас казались печальными, хотя Гиммлер готов был поклясться, что это только игра света - Рейнхарда не зря называли человеком с железным сердцем, собой он владел превосходно.
- Кстати, - Гейдрих выпил еще. - Почему вы так не хотите меня отпускать? Только честно.
- Я же уже вам сказал...
- Это все формальности, а я хочу искренний ответ.
Гиммлер вздохнул, обиженно глядя на Гейдриха исподлобья. Выгнать его не получится, остается только терпеть или уходить самому, но последнее будет слишком напоминать позорное бегство. Он задумался. И в самом деле, почему? Мозг Гиммлера зовется Гейдрих, так шутят в Управлении и Рейхстаге, но ведь это не было правдой, Гиммлер и сам был в состоянии соображать и принимать решения, хотя последнее и ненавидел всей душой. На самом деле... На самом деле дело было в том, что никто, кроме Гейдриха, не умел убеждать рейхсфюрера в том, что все в порядке, никому кроме Гиммлер не мог доверять. Какое смешное слово! И какая смешная мысль! Разве кто-то среди высших чинов партии может доверять хоть кому-то? Они же все враги и конкуренты, бесконечно дерутся за место поближе к священной фигуре фюрера. Но если задуматься, Гейдрих никогда не дрался за это место вместе с остальными, он не забывал о своих интересах, да, но и не толкался в куче-мале под горой из детской игры про царя на горе, и кроме своих интересов как будто бы всегда помнил и об интересах своего шефа тоже, расчищая для него дорогу и вежливо отходя в сторону с насмешливой улыбкой и ехидным "господин рейхсфюрер" на губах.
- Считайте, что мне будет вас не хватать, - наконец нехотя произнес Гиммлер.
- А! - Гейдрих поморщился, как будто остался недоволен ответом. - Сделайте мне подарок, господин рейхсфюрер?
- Чего вы хотите?
- Это я вам сегодня уже говорил, - снова рассмеялся, зло и непонятно, запрокидывая голову, опять потянулся к коньяку. - Но я не о том.
- А о чем? - Гиммлер вдруг, как мальчишка, покраснел, осознав, что безошибочно понял, на что намекал Гейдрих, а Гейдрих понял, что он понял.
- Отдайте мне эту фотографию.
Гиммлер протянул руку к фотокарточке и замер, недовольно поджимая губы. Фотография была единственной личной вещью Рема, которую он сохранил, стало жалко дарственной надписи на обороте.
- Зачем вам хранить такой компромат на себя, а , господин рейхсфюрер? - поторопил его с решением начальник РСХА.
- Черт с вами, забирайте, - Гиммлер, не поднимая фото со стола, подвинул его к Гейдриху, прижимая карточку двумя пальцами. Гейдрих взял ее, внимательно рассмотрел со всех сторон, демонстративно разорвал на мелкие кусочки и высыпал кусочки из ладони, сложенной лодочкой, на стол перед Гиммлером. - Давно мечтал это сделать, - он тяжело поднялся со стула, обошел стол так, что оказался прямо рядом с Гиммлером. - И вот это, - наклонился и поцеловал шефа в губы.
Утром Гиммлер, не раздумывая, подписал приказ, пришедший из канцелярии фюрера, о назначении Рейнхарда Гейдриха временно исполняющим обязанности рейхспротектора Богемии и Моравии. Новому рейхспротектору предстояло отбыть на место назначения в течение трех дней. Гейдрих на новость о подписанном приказе коротко ответил по телефону, поблагодарив и пообещав прислать полный отчет по оследнему месяцк работы до отъезда. Гиммлер понимал, что просто прогоняет Гейдриха, отсылает подальше от себя, и знал, что Гейдрих и сейчас, как и накануне, понимает, что он понимает. Он смотрел на подписанный приказ и думал, что предпочел бы и дальше думать, что его слишком проницательный подчиненный видит в нем только мальчика-очкарика из старшего класса.
-
-
12.03.2014 в 04:00-
-
12.03.2014 в 04:02-
-
12.03.2014 в 09:41