...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Отдаленное по мотивам Майора Грома. Очень нездорово. Очень АУ. Очень ООС. Очень порождено моим мутным состоянием и недосыпом. Совпадение имен не случайно, но к реальным людям не имеет никакого отношения. НЕ ЧИТАТЬ!Мутно, мерзко и тоскливо. Олегу было так всегда, когда он выходил от Михалкова после очередного разговора о том, сколько стоят его, Олега, принципы. Стоили они довольно дорого в пересчете на денежный эквивалент, но менее противно от этого не становилось. А еще каждый такой разговор оставлял жуткое и ноюще-пустое ощущение неудовлетворенности. Тяжело, кода тебя раз за разом имеют в моральном и эмоциональном смысле и все никак не поимеют в физическом. Признаться хотя бы самому себе, что на самом деле банальная физическая близость резко изменила бы ситуацию с почти невыносимой до нормальной и даже приятной Олегу удалось очень не сразу. Сам Михалков неоднократно двусмысленно, но все же вполне считываемо давал понять, что в подобном развитии отношений не заинтересован. Проблему от этого никуда не девалась - и почти каждый раз, прощаясь с Никитой Сергеевичем, Меньшиков мог думать только о том, что хочет, чтобы все это уже как-то разрешилось.
В какой-то очередной раз, выйдя из пропахшего дорогим одеколоном кабинета, Олег остановился, достал телефон, пролистал список контактов до номера, который ни разу в жизни не набирал (и даже плохо помнил, откуда и зачем он у него; кажется, Михалков велел записать на случай, если возникнут экстренные сложности) и пару минут просто смотрел на светлую полоску выделения, взявшую в рамку когда-то очень важное имя. Нажал кнопку сброса, вернулся в Список контактов, нашел этот же номер снова и на этот раз позвонил.
- Слушаю, - раздалось в динамике через пару минут. Незнакомый и чужой голос.
- Вадим, привет, это...
- Да, товарищ оперуполномоченный, узнаю вас по номеру телефона. Какие-то проблемы?
- Нет... То есть, да... - Олег был и оставался трусом и знал об этом, сейчас он боялся продолжать разговор и жалел, что позвонил, но отступать было бы еще глупее, чем продолжить. - В общем, это личное. Ты свободен сегодня вечером?
- Ну, предположим, - собеседник, по-звериному чуткий к человеческим слабостям, начинал понимать, что он здесь увереннее и сильнее, и в его голосе прорезались издевательские нотки. - А надо-то что, Олег Евгеньевич? Или соскучились?
- Соскучился. Вроде того.
- Ну, раз соскучились... Приезжайте в бар на Адмиралтейской, - Вадим назвал адрес. - Я там еще часа два буду.
"Что я делаю?.." - снова задал себе риторический вопрос Меньшиков, стоя у двери бара и докуривая третью по счету сигарету. "Херню", - охотно подсказал внутренний голос, и Олег вынужден был с ним согласиться. Пятнадцать лет прошло. За пятнадцать лет они с Вадимом обменялись десятком писем в первый год его тюремного заключения и поговорили в обще сложности минуты две, несколько раз сталкиваясь у Михалкова, на которого оба работали. "Привет!" "Вадим?!" "Не узнаешь? Скучал?" "Прости, мне надо бежать..." А когда-то Олег думал, что это самый важный и дорогой человек в его жизни. Прошло пятнадцать лет и осталось только смутное ощущение стыда и непонятного тревожного ожидания, накатывающее каждый раз, когда они виделись мельком. Его первая любовь. Человек, посадивший его на наркотики. Восемнадцатилетний парень, севший за неделю до выпускного вечера за изнасилование. Вадим. Вадик. Сейчас, кажется, Белый. Отсидел семь лет, вышел - откинулся - и довольно быстро заработал авторитет и неплохую репутация в криминальном мире Питера. Вадим был очень умен, это Олег знал еще со школы, а тут ему было к чему применить свой ум и таланты. И вот к нему Меньшиков приехал, чтобы... что? Картинка в голове говорила, что чтобы заняться сексом. Здравый смысл говорил, что чтобы окончательно опозорить себя в чужих и собственных глазах. Какая-то еще часть сознания Меньшикова заявляла, что уже все равно. Вадим и так все про него знал. Вот, как недавно выяснилось, даже Никите Сергеевичу рассказал (очередное неприятное и будоражащее воспоминание). Хуже действительно уже не будет.
Вадим в униформе участников вооруженных бандформирований - черный джемпер, пальто, золотая цепь, зачесанные волосы - вышел на Адмиралтейскмй раньше, чем наконец решившийся Олег успел войти.
- Так и знал, - криво усмехнулся он. - И чего ты ждешь?
Олег неопределенно пожал плечами.
- Курю.
- А. Ну, это все объясняет. Садись, поехали, - пиликнула сигнализация на стоящем у тротуара черном мерседесе.
- Куда?
- Ко мне.
Олег послушно сел в машину. Он хорошо знал это завораживающее состояние, когда кто-то решает за тебя, а ты просто делаешь, не думая и не спрашивая. Это всегда заканчивалось плохо, но в моменте всасывало в себя, затягивало, как водная воронка. Почти как наркотики, только еще глубже и страшнее.
В салоне пахло кожей, табаком и одеколоном, на зеркальце болтался брелок, изображавший Статую Свободы, в магнитоле шуршала пленка с каким-то англоязычным роком - группу Олег не узнавал. Он достал пачку сигарет и зажигалку, но Вадим раньше поднес к его лицу горящую Зиппо. Меньшиков затянулся и поверх огонька посмотрел в глаза бывшему лучшему другу. Тот улыбнулся многообещающе и зло и нажал на педаль газа.
Вадим жил в центре, в большой красивой квартире, раньше принадлежавшей его родителям. Олег был здесь когда-то очень давно, но сейчас не узнавал и не мог вспомнить ничего из того, что видел.
- Виски, коньяк? - Вадим, усадив Меньшикова на диван в гостиной, подошел к стеклянному шкафу с бутылками, открыл его и начал перечислять содержимое. - Шампанское? Пить ты так и не научился?
- Не научился. Давай виски.
- Даже так. Серьезная заявка на успех, - Вадим налил в два широких стакана пальца на три виски, с ними ушел в соседнее помещение, кухню, видимо, оттуда раздалось бряцанье льда о стекло. Он вернулся, сел рядом с Меньшиковым и отдал ему один стакан. Молча и внимательно глядя на Олега, дождался, пока тот сделает глоток, взял за подбородок, развернул лицом к себе и поцеловал смазано и грубо.
- Что?.. - начал Меньшиков мгновенно севшим от крепкого алкоголя голосом.
- Давай, Олежек, расскажи мне, что ты не за этим решил вдруг со мной увидеться, - перебил его Вадим. - Что, Михалков не дает? Вернее, не берет? Твои длинные ресницы его не впечатляют?
Меньшиков отвел глаза и снова поднес к губам стакан.
- Значит, все так, - удовлетворенно заключил Вадим. - Какая же ты блядь, Меньшиков. Пей-пей. Я не Михалков. Раз дают, надо брать.
Олег зажмурился и залпом допил обжигающий горло крепкий напиток.
В какой-то очередной раз, выйдя из пропахшего дорогим одеколоном кабинета, Олег остановился, достал телефон, пролистал список контактов до номера, который ни разу в жизни не набирал (и даже плохо помнил, откуда и зачем он у него; кажется, Михалков велел записать на случай, если возникнут экстренные сложности) и пару минут просто смотрел на светлую полоску выделения, взявшую в рамку когда-то очень важное имя. Нажал кнопку сброса, вернулся в Список контактов, нашел этот же номер снова и на этот раз позвонил.
- Слушаю, - раздалось в динамике через пару минут. Незнакомый и чужой голос.
- Вадим, привет, это...
- Да, товарищ оперуполномоченный, узнаю вас по номеру телефона. Какие-то проблемы?
- Нет... То есть, да... - Олег был и оставался трусом и знал об этом, сейчас он боялся продолжать разговор и жалел, что позвонил, но отступать было бы еще глупее, чем продолжить. - В общем, это личное. Ты свободен сегодня вечером?
- Ну, предположим, - собеседник, по-звериному чуткий к человеческим слабостям, начинал понимать, что он здесь увереннее и сильнее, и в его голосе прорезались издевательские нотки. - А надо-то что, Олег Евгеньевич? Или соскучились?
- Соскучился. Вроде того.
- Ну, раз соскучились... Приезжайте в бар на Адмиралтейской, - Вадим назвал адрес. - Я там еще часа два буду.
"Что я делаю?.." - снова задал себе риторический вопрос Меньшиков, стоя у двери бара и докуривая третью по счету сигарету. "Херню", - охотно подсказал внутренний голос, и Олег вынужден был с ним согласиться. Пятнадцать лет прошло. За пятнадцать лет они с Вадимом обменялись десятком писем в первый год его тюремного заключения и поговорили в обще сложности минуты две, несколько раз сталкиваясь у Михалкова, на которого оба работали. "Привет!" "Вадим?!" "Не узнаешь? Скучал?" "Прости, мне надо бежать..." А когда-то Олег думал, что это самый важный и дорогой человек в его жизни. Прошло пятнадцать лет и осталось только смутное ощущение стыда и непонятного тревожного ожидания, накатывающее каждый раз, когда они виделись мельком. Его первая любовь. Человек, посадивший его на наркотики. Восемнадцатилетний парень, севший за неделю до выпускного вечера за изнасилование. Вадим. Вадик. Сейчас, кажется, Белый. Отсидел семь лет, вышел - откинулся - и довольно быстро заработал авторитет и неплохую репутация в криминальном мире Питера. Вадим был очень умен, это Олег знал еще со школы, а тут ему было к чему применить свой ум и таланты. И вот к нему Меньшиков приехал, чтобы... что? Картинка в голове говорила, что чтобы заняться сексом. Здравый смысл говорил, что чтобы окончательно опозорить себя в чужих и собственных глазах. Какая-то еще часть сознания Меньшикова заявляла, что уже все равно. Вадим и так все про него знал. Вот, как недавно выяснилось, даже Никите Сергеевичу рассказал (очередное неприятное и будоражащее воспоминание). Хуже действительно уже не будет.
Вадим в униформе участников вооруженных бандформирований - черный джемпер, пальто, золотая цепь, зачесанные волосы - вышел на Адмиралтейскмй раньше, чем наконец решившийся Олег успел войти.
- Так и знал, - криво усмехнулся он. - И чего ты ждешь?
Олег неопределенно пожал плечами.
- Курю.
- А. Ну, это все объясняет. Садись, поехали, - пиликнула сигнализация на стоящем у тротуара черном мерседесе.
- Куда?
- Ко мне.
Олег послушно сел в машину. Он хорошо знал это завораживающее состояние, когда кто-то решает за тебя, а ты просто делаешь, не думая и не спрашивая. Это всегда заканчивалось плохо, но в моменте всасывало в себя, затягивало, как водная воронка. Почти как наркотики, только еще глубже и страшнее.
В салоне пахло кожей, табаком и одеколоном, на зеркальце болтался брелок, изображавший Статую Свободы, в магнитоле шуршала пленка с каким-то англоязычным роком - группу Олег не узнавал. Он достал пачку сигарет и зажигалку, но Вадим раньше поднес к его лицу горящую Зиппо. Меньшиков затянулся и поверх огонька посмотрел в глаза бывшему лучшему другу. Тот улыбнулся многообещающе и зло и нажал на педаль газа.
Вадим жил в центре, в большой красивой квартире, раньше принадлежавшей его родителям. Олег был здесь когда-то очень давно, но сейчас не узнавал и не мог вспомнить ничего из того, что видел.
- Виски, коньяк? - Вадим, усадив Меньшикова на диван в гостиной, подошел к стеклянному шкафу с бутылками, открыл его и начал перечислять содержимое. - Шампанское? Пить ты так и не научился?
- Не научился. Давай виски.
- Даже так. Серьезная заявка на успех, - Вадим налил в два широких стакана пальца на три виски, с ними ушел в соседнее помещение, кухню, видимо, оттуда раздалось бряцанье льда о стекло. Он вернулся, сел рядом с Меньшиковым и отдал ему один стакан. Молча и внимательно глядя на Олега, дождался, пока тот сделает глоток, взял за подбородок, развернул лицом к себе и поцеловал смазано и грубо.
- Что?.. - начал Меньшиков мгновенно севшим от крепкого алкоголя голосом.
- Давай, Олежек, расскажи мне, что ты не за этим решил вдруг со мной увидеться, - перебил его Вадим. - Что, Михалков не дает? Вернее, не берет? Твои длинные ресницы его не впечатляют?
Меньшиков отвел глаза и снова поднес к губам стакан.
- Значит, все так, - удовлетворенно заключил Вадим. - Какая же ты блядь, Меньшиков. Пей-пей. Я не Михалков. Раз дают, надо брать.
Олег зажмурился и залпом допил обжигающий горло крепкий напиток.
@темы: тексты
голубчик, да у вас недоеб типический, ай-яй, лечиться надо. да только не так.
я бы подправил пару предложений в начале, но, как сказал однажды наш дорогой коллега - мои комментарии не сделают этот текст ни концептуальнее, ни сильнее, а остальное не важно.
впечатляет. даже шокирует, потому что противно и яма. как ступеньку пропустить или подавиться воздухомна во время глотка. но, для тебя как автора это неожиданно и ... ну я не знаю, наверное, я слишком люблю Н.С. и начинаю любить В. чтобы об этом думать.
вам бы, Олег Евгеньевич, с профессором потолковать, он умеет вправлять мозги, большой личный опыт.
гнусностейощущения мерзости от текста. Я пытаюсь двигаться в этом направлении. Судя по реакции - даже более или менее успешно.Я не знаю, насколько это было. Но меня накрыло картинкой смотрения в экран телефона, и я решила записать слепок состояния.
Профессор нам не поможет. Автор против нашего духовного роста и развития.
не было. ничего не было.
а кто говорит, что профессор собирается вам в этом помогать?
Вот вечно ты...)
Э. А к чему была твоя реплика про профессора?..
ниче, что мне не мерзко, да?ниче-ниче, это субъективноетогда норм))не за что))) хорошо пишешь)мне бы так