...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
Русский язык мне не родной. Внутреннего текста нет. Формальное соответствие. Снова по мотивам КиндретЧерный автомобиль с тонированными стеклами останавливается перед коваными воротами, за которыми через густые кроны деревьев по-европейски пышного сада виднеется трехэтажный особняк, резиденция клана фэриартос в Токио. До рассвета остается часа два, самое гулко-пустое и холодное время ночи, когда кажется, что нет ни воздуха, ни температуры, а мир как-то особенно напоминает описанный в учебниках космос. Окна особняка горят теплым золотистым светом. Камера, установленная над воротами, чуть поворачивается устремляя свой глаз на автомобиль, мигает красная лампочка, и створки бесшумно и плавно открываются. На крыльце дома, когда автомобиль подъезжает к нему, его уже встречают двое, мужчина в традиционном японском домашнем костюме и девушка в свободном платье, навевающем мысли о греческих тогах, Тоширо и Паула, помощники Александра Фэриартос. С водительского места выходит один из безымянных, но печально узнаваемых телохранителей Миклоша, типичный для фильмов девяностых годов двадцатого века амбал в черном костюме-двойке и смотрящихся ночью нелепо темных очках. Он чуть приподнимает очки, смотрит из-под них на встречающих.
- Нахттотер велел вернуть вам ваше. Забирайте, - с этими словами он открывает заднюю дверцу автомобиля. Светлое кожаное сидение измазано кровью, интенсивный металлический запах бьет в нос, тело, распластанное по скользкой спинке скорее уже мертво, чем живо. Узнать в нем Юки, мальчика, находящегося под покровительством клана фэриартос, почти невозможно.
- Господи, Александр будет в ужасе... – шепчет Паула.
- Так ну? – нетерпеливо торопит их тхорнисх.
Тоширо, кусающий губы и бледный, как смерть, быстро кивает ему, подходит к машине и максимально осторожно берет тело на руки. Раздается сдавленный стон, и он вздрагивает. С некрасиво свесившейся руки по ладони и вдоль пальцев стекает несколько капель крови.
- Ну, пока, - водитель черного автомобиля насмешливо салютует рукой и занимает свое место. Автомобиль уезжает. Никто уже не обращает на него внимания, Паула придерживает входную дверь, помогая мужчине медленно внести искалеченное тело в дом, у нее в глазах стоят слезы.
- Я позову Маэстро, - дрожащим голосом говорит она, когда они оказываются в просторном отделанном светлым мрамором холле, и бежит, нервно и неровно стуча каблуками вверх по лестнице.
Возвращается она меньше, чем через минуту, в сопровождении своего учителя и главы клана. Тоширо уже успел отнести тело в одну из комнат-гостиных и устроить на предусмотрительно застеленной плотной белой простыней кушетке. Он аккуратно стирает влажной тканью кровь с лица Юки, становится виден жуткий синяк, переходящий в отек, в который лицо превратилось.
- Позвать врача, Александр? – тихо спрашивает у неотрывно глядящего на искалеченного мальчика Маэстро Паула, он печально кивает – доктора, услугами которого давно пользовался клан, попросили приехать с вечера. Сейчас он не спал, ожидая, когда потребуются его услуги. В том, что они потребуются, отправляя Юки к Миклошу Бальзе, Александр не сомневался. Паула снова уходит, Тоширо растерянно и вопросительно смотрит на Маэстро, так и застыв, сжимая в руках пропитавшийся кровью кусок ткани.
- Можешь идти, - тихо говорит ему Александр. – Ты вряд ли сможешь чем-то помочь.
- Это моя вина, Александр-сама, - японец напряженно хмурится, готовясь услышать подтверждение этому полувопросу и принять наказание.
- Нет. Только моя.
Пришедший в комнату врач тратит на осмотр почти четверть часа. Он хороший специалист, знает то, что ему нужно знать, о бессмертных и умеет не задавать лишних вопросов. Например, как мальчик получил все эти травмы и почему никто не думает обратиться в токийскую полицию. Все время осмотра Александр сидит в кресле, комкает в красивых тонких пальцах венецианский кружевной платок и смотрит в стену перед собой. Паула, растерянная, испуганная и смущенная, стоит в дверях, не зная, куда себя деть.
- Я ничего не могу обещать, - наконец, отворачиваясь от тела и вытирая руки чистым вафельным полотенцем, говорит доктор. – Кости срастутся, хоть и не очень скоро. С нормальной, человеческой скоростью. Но вот кровопотеря... Ему лучше бы быть сейчас не здесь, а в обыкновенной человеческой реанимации. Тогда шансов было бы больше.
- Может, отвезти Юки в больницу? – подает голос Паула.
- Вы рискуете его просто не довезти. К тому же, - доктор, не любящий сверхъестественное, но вынужденный с ним работать, скептически морщится, - до рассвета осталось около получаса. Вы хотите, чтобы я остался с ним на день?
- Нет, этого не нужно, - Александр после долгого молчания оборачивается к доктору. Его лицо напоминает сейчас лица святых великомучеников на иконах. – Можете отправляться домой, Мамору, спасибо. Пришлите счет в обычном порядке, - все это он произносит тихо, и Паула вздрагивает, осознавая вдруг, насколько Маэстро сейчас больно.
Все так же не задавая никаких вопросов, доктор собирает инструменты, с жалостью смотрит на мальчика, качает головой.
- Надеюсь, вы знаете, что делаете, Александр, - говорит он напоследок и уходит.
- Маэстро?..
- Ты тоже иди, Паула.
- Что вы собираетесь?..
- То, что должен сделать. Боюсь, у меня нет выбора. Пожалуйста, оставь нас, - Александр позволяет себе на мгновение страдальчески изогнуть брови, Паула закусывает губу, страдая от невозможности как-то помочь своему учителю. – У меня очень мало времени, - напоминает ей мужчина, и она послушно выходит, закрывая за собой дверь, видя в сужающуюся щелку, как Александр склоняется над телом Юки и зная, что должно сейчас произойти.
- Нахттотер велел вернуть вам ваше. Забирайте, - с этими словами он открывает заднюю дверцу автомобиля. Светлое кожаное сидение измазано кровью, интенсивный металлический запах бьет в нос, тело, распластанное по скользкой спинке скорее уже мертво, чем живо. Узнать в нем Юки, мальчика, находящегося под покровительством клана фэриартос, почти невозможно.
- Господи, Александр будет в ужасе... – шепчет Паула.
- Так ну? – нетерпеливо торопит их тхорнисх.
Тоширо, кусающий губы и бледный, как смерть, быстро кивает ему, подходит к машине и максимально осторожно берет тело на руки. Раздается сдавленный стон, и он вздрагивает. С некрасиво свесившейся руки по ладони и вдоль пальцев стекает несколько капель крови.
- Ну, пока, - водитель черного автомобиля насмешливо салютует рукой и занимает свое место. Автомобиль уезжает. Никто уже не обращает на него внимания, Паула придерживает входную дверь, помогая мужчине медленно внести искалеченное тело в дом, у нее в глазах стоят слезы.
- Я позову Маэстро, - дрожащим голосом говорит она, когда они оказываются в просторном отделанном светлым мрамором холле, и бежит, нервно и неровно стуча каблуками вверх по лестнице.
Возвращается она меньше, чем через минуту, в сопровождении своего учителя и главы клана. Тоширо уже успел отнести тело в одну из комнат-гостиных и устроить на предусмотрительно застеленной плотной белой простыней кушетке. Он аккуратно стирает влажной тканью кровь с лица Юки, становится виден жуткий синяк, переходящий в отек, в который лицо превратилось.
- Позвать врача, Александр? – тихо спрашивает у неотрывно глядящего на искалеченного мальчика Маэстро Паула, он печально кивает – доктора, услугами которого давно пользовался клан, попросили приехать с вечера. Сейчас он не спал, ожидая, когда потребуются его услуги. В том, что они потребуются, отправляя Юки к Миклошу Бальзе, Александр не сомневался. Паула снова уходит, Тоширо растерянно и вопросительно смотрит на Маэстро, так и застыв, сжимая в руках пропитавшийся кровью кусок ткани.
- Можешь идти, - тихо говорит ему Александр. – Ты вряд ли сможешь чем-то помочь.
- Это моя вина, Александр-сама, - японец напряженно хмурится, готовясь услышать подтверждение этому полувопросу и принять наказание.
- Нет. Только моя.
Пришедший в комнату врач тратит на осмотр почти четверть часа. Он хороший специалист, знает то, что ему нужно знать, о бессмертных и умеет не задавать лишних вопросов. Например, как мальчик получил все эти травмы и почему никто не думает обратиться в токийскую полицию. Все время осмотра Александр сидит в кресле, комкает в красивых тонких пальцах венецианский кружевной платок и смотрит в стену перед собой. Паула, растерянная, испуганная и смущенная, стоит в дверях, не зная, куда себя деть.
- Я ничего не могу обещать, - наконец, отворачиваясь от тела и вытирая руки чистым вафельным полотенцем, говорит доктор. – Кости срастутся, хоть и не очень скоро. С нормальной, человеческой скоростью. Но вот кровопотеря... Ему лучше бы быть сейчас не здесь, а в обыкновенной человеческой реанимации. Тогда шансов было бы больше.
- Может, отвезти Юки в больницу? – подает голос Паула.
- Вы рискуете его просто не довезти. К тому же, - доктор, не любящий сверхъестественное, но вынужденный с ним работать, скептически морщится, - до рассвета осталось около получаса. Вы хотите, чтобы я остался с ним на день?
- Нет, этого не нужно, - Александр после долгого молчания оборачивается к доктору. Его лицо напоминает сейчас лица святых великомучеников на иконах. – Можете отправляться домой, Мамору, спасибо. Пришлите счет в обычном порядке, - все это он произносит тихо, и Паула вздрагивает, осознавая вдруг, насколько Маэстро сейчас больно.
Все так же не задавая никаких вопросов, доктор собирает инструменты, с жалостью смотрит на мальчика, качает головой.
- Надеюсь, вы знаете, что делаете, Александр, - говорит он напоследок и уходит.
- Маэстро?..
- Ты тоже иди, Паула.
- Что вы собираетесь?..
- То, что должен сделать. Боюсь, у меня нет выбора. Пожалуйста, оставь нас, - Александр позволяет себе на мгновение страдальчески изогнуть брови, Паула закусывает губу, страдая от невозможности как-то помочь своему учителю. – У меня очень мало времени, - напоминает ей мужчина, и она послушно выходит, закрывая за собой дверь, видя в сужающуюся щелку, как Александр склоняется над телом Юки и зная, что должно сейчас произойти.
@темы: тексты
до энной степени ни о чем, количество слова "страдание", особенно к концу текста, надо бы сократить. паола в тексте нафиг не нужна, так что пусть или делает что-нибудь полезное или идет нафиг )
а так, да, типичный такой киндрэт )
p.s. по поводу телохранителя... ну, что делать, грешен! )
но на самом деле просто пиши истчо. это уже зависимость.