...ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?
разговорыКафе действительно находилось почти дверь в дверь с полицейским участком, может быть, как раз поэтому внутри не было никого, кроме одинокого старичка с газетой за столиком в углу, топорщащиеся во все стороны седые волосы и круглые очки на кончике носа придавали ему несколько комический вид, а его присутствие – уют всему довольно скромному интерьеру кафе. За деревянной стойкой скучала немолодая женщина, при виде посетителей она оживилась и заулыбалась.
- Добрый день, господа! Присаживайтесь, пожалуйста!
Вайс вопросительно взглянул на Рейчел, указывая рукой на столик у окна, она кивнула, и он помог ей снять пальто и галантно отодвинул стул. Женщина, мгновенно оказавшаяся рядом с гостями, положила на стол перед ними меню на немецком языке.
- Кофе со сливками, - не глядя в него, попросила Рейчел. – И что-нибудь к нему, на ваш вкус, фрау, - она говорила резко, все еще немного злясь из-за глупой ситуации в полицейском отделении. Поняв, как звучат ее слова, девушка изогнула губы в улыбке и уже мягче добавила: - Пожалуйста.
- Да, фройляйн, сию минуту, - на всех территориях, ставших в последние семь лет частью Великого германского рейха Рейчел сталкивалась с двумя реакциями людей: плохо скрываемой неприязнью и подобострастием, чехам больше свойственен был первый тип, но не этой конкретной женщине. О том, что доброжелательное отношение может быть искренним, девушка даже не думала. - А для вас, господин? – хозяйка кафе обернулась к Вайсу, тот уже успел быстро пробежать глазами меня.
- Черный кофе. Двойную порцию. Всю ночь провел за рулем, - пояснил он, обращаясь к Рейчел. – Дорога из Берлина зимой утомительна.
- Как и в любое другое время года, - за последний год, в который Гейдрих ездил из Праги в Берлин в несколько раз чаще, чем раньше, Рейчел начало казаться, что она живет не в одной из столиц, а где-то в машине между этими городами. Зимой эта дорога действительно была ужасна, а если случались оттепели или сильные снегопады, был риск застрять в каком-нибудь неудачном месте на несколько часов.
- Что-то еще, господин? – на всякий случай уточнила хозяйка.
- Принесите какого-нибудь шоколада. У вас ведь есть шоколад?
- Конечно-конечно! – поспешила заверить его женщина. – Одну минуту, господа, - она вернулась за стойку и начала готовить заказ. Рейчел проводила женщину взглядом и обернулась к своему спутнику, он смотрел на нее с задумчивым интересом. Сейчас Вайс совершенно не походил на того человека, с которым ее знакомил Генрих, наверное, поэтому она и не сразу узнала его: в Берлине Вайс был улыбчивым, закрытым, казался немного смущенным и очень молодым. Рейчел помнила из рассказов Генриха, что они с Вайсом ровесники и оба старше ее, кажется, где-то на три года, но все равно оба молодых человека тогда казались ей младше. Сейчас Иоганну можно было дать не меньше тридцати, это был уверенный в себе, злой и насквозь неискренний человек. Какая же разительная перемена!
- Я надеюсь, я не докучаю вам своим обществом, фройляйн, - предельно вежливо заметил Иоганн. – Приятно и неожиданно встретить в Праге кого-то знакомого. Вы давно здесь?
- Неделю. И скоро меня снова увезут в Берлин. Мы редко задерживаемся где-то в последнее время. Вы понимаете, я думаю… - говорить о делах было нельзя, говорить о том, что Третий рейх проигрывает обернувшуюся не стремительной победой, а страшными потерями войну, приравнивалось к предательству. К несчастью для Рейчел обо всем этом она знала слишком много.
- Прекрасно понимаю. Мои разъезды имеют под собой ту же причину. Каждый должен делать все, чтобы приблизить долгожданную победу.
- Давайте не будем о политике, герр Вайс, - просительно взглянула на него девушка, поняв, что сейчас услышит что-то в лучших традициях политической пропаганды. – Расскажите лучше, как Генрих? Мы давно не виделись с ним.
В равнодушном взгляде Иоганна мелькнуло что-то живое, он тепло улыбнулся.
- У Генриха все хорошо. Стоило бы сказать, что он часто вспоминает о вас, но, увы, это не будет правдой.
- Я не удивлена, - Рейчел рассмеялась. Генрих Шварцкопф был одним из немногих людей, к кому она относилась с искренней нежностью, и не она одна. Генриху легко прощались его непостоянство, мальчишеские выходки и абсолютное отсутствие дисциплины, злиться на него не получалось, кажется, даже у Гейдриха. – А что еще?
- Все также небрежен в отношении к службе, - Вайс снова вернулся к прохладному тону, ощущение искренности растаяло, как и не было его. – Что именно вам интересно?
- Все. Ничего, - девушка пожала плечами. – Я плохо умею задавать вопросы.
- Добрый день, господа! Присаживайтесь, пожалуйста!
Вайс вопросительно взглянул на Рейчел, указывая рукой на столик у окна, она кивнула, и он помог ей снять пальто и галантно отодвинул стул. Женщина, мгновенно оказавшаяся рядом с гостями, положила на стол перед ними меню на немецком языке.
- Кофе со сливками, - не глядя в него, попросила Рейчел. – И что-нибудь к нему, на ваш вкус, фрау, - она говорила резко, все еще немного злясь из-за глупой ситуации в полицейском отделении. Поняв, как звучат ее слова, девушка изогнула губы в улыбке и уже мягче добавила: - Пожалуйста.
- Да, фройляйн, сию минуту, - на всех территориях, ставших в последние семь лет частью Великого германского рейха Рейчел сталкивалась с двумя реакциями людей: плохо скрываемой неприязнью и подобострастием, чехам больше свойственен был первый тип, но не этой конкретной женщине. О том, что доброжелательное отношение может быть искренним, девушка даже не думала. - А для вас, господин? – хозяйка кафе обернулась к Вайсу, тот уже успел быстро пробежать глазами меня.
- Черный кофе. Двойную порцию. Всю ночь провел за рулем, - пояснил он, обращаясь к Рейчел. – Дорога из Берлина зимой утомительна.
- Как и в любое другое время года, - за последний год, в который Гейдрих ездил из Праги в Берлин в несколько раз чаще, чем раньше, Рейчел начало казаться, что она живет не в одной из столиц, а где-то в машине между этими городами. Зимой эта дорога действительно была ужасна, а если случались оттепели или сильные снегопады, был риск застрять в каком-нибудь неудачном месте на несколько часов.
- Что-то еще, господин? – на всякий случай уточнила хозяйка.
- Принесите какого-нибудь шоколада. У вас ведь есть шоколад?
- Конечно-конечно! – поспешила заверить его женщина. – Одну минуту, господа, - она вернулась за стойку и начала готовить заказ. Рейчел проводила женщину взглядом и обернулась к своему спутнику, он смотрел на нее с задумчивым интересом. Сейчас Вайс совершенно не походил на того человека, с которым ее знакомил Генрих, наверное, поэтому она и не сразу узнала его: в Берлине Вайс был улыбчивым, закрытым, казался немного смущенным и очень молодым. Рейчел помнила из рассказов Генриха, что они с Вайсом ровесники и оба старше ее, кажется, где-то на три года, но все равно оба молодых человека тогда казались ей младше. Сейчас Иоганну можно было дать не меньше тридцати, это был уверенный в себе, злой и насквозь неискренний человек. Какая же разительная перемена!
- Я надеюсь, я не докучаю вам своим обществом, фройляйн, - предельно вежливо заметил Иоганн. – Приятно и неожиданно встретить в Праге кого-то знакомого. Вы давно здесь?
- Неделю. И скоро меня снова увезут в Берлин. Мы редко задерживаемся где-то в последнее время. Вы понимаете, я думаю… - говорить о делах было нельзя, говорить о том, что Третий рейх проигрывает обернувшуюся не стремительной победой, а страшными потерями войну, приравнивалось к предательству. К несчастью для Рейчел обо всем этом она знала слишком много.
- Прекрасно понимаю. Мои разъезды имеют под собой ту же причину. Каждый должен делать все, чтобы приблизить долгожданную победу.
- Давайте не будем о политике, герр Вайс, - просительно взглянула на него девушка, поняв, что сейчас услышит что-то в лучших традициях политической пропаганды. – Расскажите лучше, как Генрих? Мы давно не виделись с ним.
В равнодушном взгляде Иоганна мелькнуло что-то живое, он тепло улыбнулся.
- У Генриха все хорошо. Стоило бы сказать, что он часто вспоминает о вас, но, увы, это не будет правдой.
- Я не удивлена, - Рейчел рассмеялась. Генрих Шварцкопф был одним из немногих людей, к кому она относилась с искренней нежностью, и не она одна. Генриху легко прощались его непостоянство, мальчишеские выходки и абсолютное отсутствие дисциплины, злиться на него не получалось, кажется, даже у Гейдриха. – А что еще?
- Все также небрежен в отношении к службе, - Вайс снова вернулся к прохладному тону, ощущение искренности растаяло, как и не было его. – Что именно вам интересно?
- Все. Ничего, - девушка пожала плечами. – Я плохо умею задавать вопросы.
@темы: тексты
просительно - элементы новояза в нашей жизни
Чме тебе слово просительно не глянулось?..
просительная, просительное (книжн.). Свойственный просителю, заискивающий (с) Толковый словарь Ушакова
Так что это никакой не новояз!