Ai no Kusabi. АУ. ООС. Кусок текста, в котором непонятно ничего, но мне нравится выкладывать тексты в дайриРауль, склонив голову набок, так, чтобы на лицо не падала челка, наблюдал, как в небольшом помещении светловолосый мальчик-подросток, склонившись над компьютером, что-то быстро набирал на сенсорном экране. Одна из стен бокса при прикосновении к сенсору, запрограммированному на распознавание рисунка ладони одного только Рауля, становилась прозрачной снаружи, оставаясь при этом для ребенка, занимающегося внутри, все такой же непроницаемо белой. Для занятий по специально скорректированной для этого ребенка интенсивной системе был отведено просторное светлое помещение: хром, белый и светло-серый пластик, скругленные углы и яркий свет, все точно такое же, как в большинстве других комнат огромного, сравнимого по размеру с полноценным городом, научного центра – и как в обучающих центрах для блонди на Амой. Современная педагогика цивилизованной и декларирующей гуманистические ценности части галактики утверждала, что детям нужны яркие жизнерадостные краски, разнообразие впечатлений, время для игр и отдыха, а также родительские любовь и забота. Педагогика Амой – хотя вернее было бы назвать это системой дрессировки – не подразумевала ничего, кроме строгой функциональности: только востребованные для работы на определенной Юпитер должности знания, только самые необходимые условия жизни, полный социальный вакуум и полное отсутствие эмоций – как своих, так и чужих. Рауль приходил смотреть на мальчика, растущего в пять раз быстрее обычной гуманоидной особи, почти каждый день, реже – заходил внутрь. Каждый раз при его появлении ребенок поднимал голову, бросал на вошедшего короткий, уже в его биологические пять лет неприятно цепкий взгляд и тут же возвращался к занятиям. «Пожалуйста, выберете среди предложенных объектов, отвечающий заданным условиям…», «Вы дали верный ответ», «Прохождение курса завершено на двадцать пять процентов. Рекомендуемое время отдыха – пятнадцать минут», - приятный женский голос, чем-то напоминающий голос Юпитер, был единственным, кого слышал мальчик – кроме Рауля. Сейчас ему было девять, меньше, чем через полтора ода должно было стать понятно, удался ли эксперимент, и Рауль уже сейчас боялся этого момента, потому что понимал, что в случае неудачи он не сможет просто усыпить версию 5.0, как было с четырьмя предыдущими. Блонди тихо вздохнул, отрывая ладонь от стены и глядя, как плавными акварельными разводами на ней густеет белизна. Пока ни один из тестов не отклонялся от заданного стандарта больше, чем на доли процента, но несмотря на это Рауль знал – то, что он ищет и чего он хочет добиться, невозможно измерить анализами и тестами. Он подошел к двери в бокс, коснулся такого же, как на стене, сенсора, часть стены с хрипловатым вздохом втянулась в неразличимую обычным зрением нишу, мальчик привычно поднял голову.
- Здравствуй, Ясон, - уголки губ вздрогнули, но Рауль не улыбнулся ребенку.
Белый коридор, ослепительно белый свет ламп дневного освещений, голубоватое мерцание ультрафиолетовых светильников, высвечивающих призрачное застеколье, на высокой больничной койке, балансируя между жизнь и смертью, пятый день не приходя в себя, лежал Ясон. Чудо, что на место взрыва в заброшенном комплексе Дана-Бан первыми приехали обыкновенные патрульные, а не глава департамента безопасности. Чудо, что из больницы, куда доставили обожженное тело с почти полностью сгоревшими волосами и запекшимися от жара, а потому не кровоточащими культями вместо ног, опознав в днем одного из блоди, сначала решили позвонить в департамент здравоохранения, а оттуда – Раулю, а не кому-то другому из элиты Танагуры. Чудо, что он успел доехать раньше остальных. Чудо, что Ясон был сейчас жив – выжил при чудовищном взрыве и после. Любой другой, заставший консула в таком состоянии, поспешил бы оборвать его жизнь. Падение Ясона предвкушали, его ждали и стремились приблизить. Сейчас к телу консула крепилось несколько десятков датчиков, связанных с аппаратом, ускоряющими регулирующим все процессы в организме. Чтобы восстановиться после полученных повреждений даже блонди потребовалось бы несколько недель, а то и месяцев, технология, использованная в аппарате, позволяла ускорить процесс во много раз. Неприятным побочным эффектом было то, что при отключении устройства ни один человек не выдержал бы дольше нескольких секунд того комплекса препаратов и сочетания процессов, задействующего резервы, в несколько раз превышающие естественные возможности организма. Поэтому все эти пять дней Рауль не покидал больницу. Рауль взглянул на прикрепленный к широкому браслету экран, показывавший полные данные о состоянии организма, передаваемые аппаратом. Пока все было в норме, Ясон спал, накачанный комплексом препаратов, стоимости которых хватило бы, чтобы год обеспечивать работу департамента здравоохранения, запущенный и ускоренный ими шел процесс сращивания поврежденной ткани ног с биологическим протезами – к изумлению Рауля Юпитер по первому его запросу дала разрешение использовать материал от блонди подрастающей когорты. Мальчику, оставшемуся без ног и из-за этого отправленному на утилизацию было пятнадцать. Рауль достал из кармана шприц-пистолет и ввел себе новую порцию энергетика – пяти дней без сна не выдерживал даже организм блонди. Он знал, что со своей сверхчувствтельностью и гиперэмоциональностью ему придется долго и болезненно расплачиваться за такое издевательство над собой – бессонницей и возможным нервным срывом, но выбора у него все равно не было.
С первого этажа на этаж, с которого пять дней назад меньше, чем за четверть часа выгнали – выкинули – всех других больных, переоборудовав его для реанимации и последующей терапии, поднялся Зильберт Домина, заведовавший безопасностью Эос, взявший за привычку наведываться к пребывающему в коме консулу раз в день. Он скользнул неприязненным взглядом по Раулю, в котором вероятно видел сейчас препятствие на своем пути к титулу вице-консула – до взросления следующего из функционального типа Ясона при всей возможной интенсификации роста оставалось еще два года.
- Долго ты собираешься здесь оставаться, Эм?
- Сколько понадобится до полного восстановления здоровья Ясона Минка, - формальным тоном отозвался Рауль.
- Для этого тебе придется провести ему коррекцию.
- Боюсь, вашего личного мнения недостаточно даже для рассмотрения возможности подобного вмешательства. Мы все же говорим о консуле Амой.
- Это ненадолго, - Рауля мутило от одного вида Домина и его тона, в котором слишком откровенно читалось предложение вместе положить конец этой ситуации. Это могло бы положить начало нашей близкой дружбе, - блонди как будто слышал, как начальник службы безопасности с ничего не выражающей улыбкой произносит эти слова. Всего один укол, никто не удивится, если консул внезапно скончается, учитывая его состояние… Домина хватало ума не предлагать второму консулу таких вещей, а вот Раулю не хватало сил не замечать очевидного. Спасительным огоньком на его браслете замигал слепяще-оранжевый датчик, показывающий, что Ясон пришел в себя.
- Прошу прощения. Если это все, что вы хотели мне сказать, я вернусь к своей работе, - радость от возможности закончить разговор мешалась со страхом: что скажет сейчас Ясон и как сказать ему, что проклятый мальчишка – его Рики – сгорел заживо, не оставив после себя – к счастью – ничего? О том, что Рики вообще был в Дана-Бан, Рауль узнал от Катце, единственного свидетеля произошедшего, но оба они не собирались никому об этом сообщать. Записи телефонных разговоров консула были предусмотрительно стерты – Рауль вежливо не стал интересоваться, откуда у бывшего фурнитура Минка доступ к внутренней сети Эос.
- Ясон!
- Где Рики? – это было первое, что сказал консул, устремив на Рауля пронзительный, очень злой взгляд. «Я не хочу быть тем, кому первым придется произнести это. Не хочу видеть, что сделает, скажет, как изменится в лице Ясон. Не хочу…», - мысли метались в голове блонди, пустой и гулкой от отсутствия сна и принятых препаратов. Ясон молчал и ждал ответа, хмурясь с каждой секундой все сильнее.
- Он мертв, - наконец выдохнул Рауль, испуганно и почти беззвучно.
- Погиб?
- Да. Взрыв…
- Я помню. Жаль, что так вышло, - консул замолчал.
- Ясон, - заговорил Рауль, уже спокойнее, почти ровным тоном, - прошло пять дней. Через тридцать шесть часов процесс восстановления организма завершится. Ты должен будешь поехать к Юпитер.
- Я никуда не поеду, - мужчина ответил после короткой паузы, усталым тоном, как будто говорил с надоедливым и глупым ребенком.
- Ты представляешь, что происходит? Они все ждут либо твоей смерти, либо того, что Юпитер отстранит тебя от должности, признает дефектным, и тогда тебя можно будет просто уничтожить, - в голосе Рауля зазвучали беспомощные, умаляющие интонации. Он не понимал, что происходит с Ясоном, и эта перемена пугала и отталкивала. Возможно, какой-то побочный эффект перенесенных травм, слишком много таблеток… В их фармокинетическом действии Рауль не сомневался, но как они могут повлиять на настроение и общее эмоциональное состоянии, не знал. Сейчас Ясон опомнится, окончательно придет в себя. - Но если ты поговоришь с ней…
- Рауль, хватит, - Ясон оборвал его. – Не стоит сообщать мне настолько очевидные факты. Скажи, ты сможешь вернуть Рики?
- Что? – блонди изумленно отшатнулся. – Ты с ума сошел?
- Вероятно для тебя это называется именно так, - консул невесело улыбнулся уголками губ. – Ответь мне.
- Это так для тебя важно?
- Ты сам знаешь, что да.
- Я могу… создать существо, которое не будет от него отличаться ничем. Генетический код, программы реакций… - перед глазами Рауля поплыли знакомые столбики цифр привычных вычислений, формулы, схемы. Да, это можно будет сделать, и новый Рики ничем не будет отличаться от предыдущего, кроме того, что он ни будет знать, кто такой Ясон и кто он сам. Сделать куклу несложно, заставить ее жить – невозможно, но ведь… пока кукла будет зреть пройдет много времени, почти год. Нужно ли Ясону знать об этом сейчас? За год может произойти все, что угодно. Пройдет шок, он успокоится, будет занят работой… - Да, я могу это сделать, - уверенно кивнул Рауль.
Следующие восемнадцать часов, запросив все необходимые данные и установив в соседней палате рабочий ноутбук, Рауль занимался тем, что анализировал имевшийся в избытке генетический материал пета – спасибо Юпитер, что их каждые три месяца таскают к медикам на всевозможные процедуры и осмотры, перспектива искать где-то Цересе зубную щетку мальчишки совершенно не радовала блонди, – составлял его генетическую карту и пытался написать программу коррекции психотипа, отчасти страдая, а отчасти получая извращенное мазохистское удовольствие от того, что приходилось в подробностях вспоминать манеры и особенности Рики и его поведение с Ясоном. «Почему он?» - неоднократно спрашивал себя Рауль, все еще не понимая выбор консула и обижаясь на него. «Почему не я?» - все время витала рядом очевидная мысль, которую он даже сформулировать до конца себе не позволял.
Свет выключился посреди ночи, внезапно, как будто кто-то дернул за огромный, управляющий всей системой электроснабжения рычаг. За темнотой на Рауля упала оглушительная тишина – замолчали все приборы, погасли все лампы и огоньки, выключилась даже так электроника, которая работала на автономном питании. Это было что-то невероятное: повсюду стояли дополнительные батареи, устройства, защищающие сеть от перепадов напряжения, резервные генераторы… В больнице просто не могло в один момент отключиться все электричество. Блонди бросил взгляд за окно, на котором были подняты жалюзи – в темное безмолвие погрузилась вся Танагура, насколько хватало взгляда. Рауль бросился в соседнее помещение, туда, где был Ясон, несколько раз запнувшись и больно ударившись плечом о косяк, добрался до больничной койки, ощупью нашел руку мужчины, попытался обнаружить пульс и с всхлипом втянул воздух – сердце консула не билось.
Работы над восстановлением энергоснабжения обещали занять очень много времени – в сети произошла какая-то чудовищных масштабов перегрузка, объяснить причины которой не мог никто. Вместо того, чтобы поехать домой и наконец-то лечь спать, Рауль сидел в служебном помещении, где все же заработали те светильники, которые могли питаться от батарей.
- Это, конечно, не мое дело, мистер Эм, - в который раз обратится к нему главный врач, бледный, как смерть, и с минуты на минуту ожидающий, что именно его объявят виновным в смерти консула Амой, - но вам нужно отдохнуть.
- Вы совершенно правы, - Рауль, как и все предыдущие короткие акты их общения, взглянул на бейджик доктора – имя выпадало из головы мгновенно, - Флорес, это не ваше дело.
- Сделать вам чаю?
- Кофе. А лучше кофеина в таблетках, - блонди сжал пальцами переносицу, пытаясь хоть немного успокоить назойливую, не сбирающуюся отступать головную боль.
- При всем уважении, дать вам кофеин – самое непрофессиональное и бесчеловечное, что я могу сейчас сделать.
- Тогда оставьте меня в покое. Здесь полно сотрудников службы безопасности Амой, я думаю, вам найдется, о чем поговорить, - Рауль зло сверкнул глазами, доктор Флорес пожал плечами и вышел из комнаты. Едва ли он был в чем-то виноват, Рауль скорее предположил бы, что это чудовищная случайность или настолько же чудовищное в своей откровенности убийство, устроенное кем-то из блонди, не заинтересованных в продолжении жизни и карьеры консула. Он вытянул перед собой правую руку, со вздохом отметил, что уровень тремора выглядит уже почти патологично. Он хотел знать, что произошло – услышать официальную версию службы безопасности или получить ответ на отправленное два часа назад сообщение. «Ясон мертв. Узнайте все, что возможно». Короткое «Ок», пришедшее почти сразу, обещало продолжение.
- Хорошо, что ты все еще здесь Эм, - Зильберт Домина вошел неслышно, словно хотел застать его врасплох. – Если тебе что-то известно, лучше рассказать мне об этом прямо сейчас.
Сил изображать на лице обычное отстраненное презрение не было, Рауль посмотрел на главу службы безопасности обреченно-усталым взглядом.
- Я все те… вам сказал, как только вы приехали, Домина. Я не знаю, что произошло.
- Определили источник скачка напряжения.
- И? – блонди встрепенулся.
- Аппарат жизнеобеспечения, к которому был подключен Минк. Никто, кроме тебя, не имел к нему доступа.
- Я не понимаю…
- Тебе предстоит допрос у Юпитер, Рауль. Советую как можно лучше к нему подготовиться. Это очень болезненная процедура. Хотя ты же у нас нейрокорректор, кому как ни тебе об этом знать, - Домина неприятно усмехнулся.
- Здравствуй, Рауль, - они не виделись две недели, и за это время в манере мальчика держаться многое изменилось: он иначе расправлял плечи и уже как будто не встраивался в пространство, а перестраивал его под себя. – У тебя есть время? Я хотел бы поговорить, - вежливый, идеально сдержанный и пока непохожий на оригинал почти ничем подросток.
- Да, конечно, - Рауль спокойно кивнул. – Твоя программа допускает перерывы. Мы можем пойти в зеленый сектор, - «зеленым сектором» в научном центре называли небольшой парк-дендрарий, использовавшийся одновременно и для научных, и для рекреационных целей. Те, кто работал с флорой, брали оттуда необходимый им материал и привозили новые растения каждый раз, когда покидали планету. Вместо одного воздушного купола парк представлял собой улей из множества мелких, каждый со своими уникальными природными условиями. Рауль долго думал, стоит ли включать посещение этого сектора в программу развития мальчика – в конце концов, на Амой не было ничего подобного и это могло как-нибудь неожиданно повлиять на формирование характера и личности. Гуманистические настроения все же победили, но маленький Ясон реагировал на цветы и растения с потрясающим равнодушием, и очень скоро Рауль перестал беспокоиться по этому поводу. Гулять и разговаривать с ребенком в зеленом секторе было приятнее, чем сидя в бесцветном боксе.
- Как твоя работа? – с этого вежливого, ничего не значащего вопроса начинались почти все их разговоры по пути в парк через гулкий пустой коридор, ведущий туда от учебного помещения.
- Ничего интересного в последнее время, - рассказывать о работе мальчику Рауль начал несколько месяцев назад, с удивлением поняв, что Ясон хорошо осознает, о чем идет речь, умеет задавать осмысленные вопросы, а иногда давать неожиданные, но остроумные и полезные комментарии. Чем дальше, тем больше становилось последних. – В этом сезоне всем интересны водные формы: русалки, тритоны, что-нибудь с жабрами. Уже пятый такой заказ. Видимо, стоит начинать следить за модой.
- Или создавать ее.
- Слишком утомительно.
- Если бы ты формировал спрос на то, что ты умеешь, сам, тебе не приходилось бы работать со скучными заказами, - резонно заметил Ясон. Рауль удивленно приподнял брови. – Я хотел поговорить об образовательной программе, - без перехода начал мальчик. – Можно ее заменить?
- Она тебе не нравится?
- Дело не в этом. Многие из заданий относятся к закрытому типу тестов.
- Так, - кивнул Рауль.
- Это не мешает выполнять те, которые относятся к точным наукам. Но работать с заданиями по менеджменту и социальным наукам в таком формате неудобно и нецелесообразно. Обычно вариант, который кажется мне оптимальным, не совпадает ни с одним из предложенных. Разве что отдаленно, - прозвучавшие в интонациях мальчика нотки презрения и собственного превосходства над составителями тестов были Раулю очень знакомы. «Возможно, мне показалось, - тут же подумал он. – Я слишком хочу, чтобы на этот раз все получилось, чтобы не пришлось начинать сначала. Я не объективен».
- Хорошо, - произнес он вслух. – Я откорректирую программу так, чтобы большинство заданий были открытыми, - такой блок заданий начинался дальше, Рауль знал это. Но они были рассчитаны на последний период обучения, от четырнадцати до пятнадцати лет, формально – слишком рано и слишком сложно для Ясона, но он очевидно опережал стандартный уровень интеллектуального развития.
- Это не все.
- Да?
- В программе много книг последнее время. По прочтению у меня возникают вопросы, и я не могу обсуждать их с компьютером. Он позволяет только отвечать на стандартные проверочные задания и уточнять значения редко употребляемых слов. Получается, что я усваиваю только часть информации. Я могу с кем-то обсуждать прочитанное? С более сложным искусственным интеллектом?
- Я подумаю, что здесь можно сделать, - и стоит ли, ведь программу, по которой учился Ясон, никто не корректировал по его требованиям. – Это чуть сложнее, чем поменять тип вопросов. Какую-то часть ты можешь обсудить со мной.
- Ты читал все эти книги?
- Да, но не все, - если быть честным, Рауль читал меньше половины того, что входило в список книг блонди с функционалом, заточенным под управляющую должность – ученым и биотехнологам не требовались все такие объемы произведений о природе человека и социума.
- Насколько объективно твое мнение?
- Что? – Рауль посмотрел на мальчика удивленно.
- Ты читал эти книги с какой-то целью или для собственного удовольствия? Мне важно понимать, если мы будем говорить об этом, каковы твои критерии оценки.
Блонди дернул уголком губ. Все слишком формально, слишком машинно – кажется, создать удивительный по своим возможностям и скорости развития интеллект ему удалось, но сейчас он напоминает робота из соседней лаборатории кибернетики, а не человека, и уж тем более не Ясона Минка.
- Ты можешь задать нужные тебе критерии. Мне не составит труда скорректировать свое мнение, - прохладнее, чем раньше, ответил он. Мальчик, кажется, заметил смену тона, он ненадолго задержал взгляд на лице Рауля и нахмурился, однако не сказал ничего.
Какое-то время они молча шли среди деревьев – сегодня Рауль выбрал для прогулки часть парка, воссоздающую флору средней полосы, под куполом была середина лета, цвели какие-то высокие малиновые и лиловые цветы и пахло травой.
- Скажи, Рауль, - Ясон часто называл его по имени в разговоре – блонди знал, что это часть усваиваемой практики общения: собеседнику приятно слышать свое имя, это располагает его к вам, - я – человек?
- Не совсем, - Рауль ожидал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит. Ответ на него был обдуман и выбран уже давно, теперь оставалось только сказать это все. – Ты создан искусственно на основе специально отобранного под требуемые параметры генетического материала. Твой коэффициент интеллекта примерно в два с половиной раза выше стандартного, также отличаются и физические способности. Программа, по которой ты занимаешься, написана специально для тебя.
Мальчик спокойно выслушал его, серьезно кивнул.
- Меня создал ты? – спросил он, немного подумав.
- Да.
- Значит, в каком-то смысле ты мой отец?
- У нас нет никаких общих генов, так что нет. Хотя, в целом, уровень моих возможностей сопоставим с твоим – с другим профилем и спецификой.
- А у тебя родители были?
- Нет. Мое детство проходило почти так же, как твое.
- Это тоже был эксперимент?
- Не совсем. Я думаю, тебе пора возвращаться к занятиям, а мне к работе, - может быть, сворачивать разговор так было и не самой хорошей идеей, но Рауль не хотел рассказывать об Амой и Юпитер сейчас, а произнесенный вслух факт, что идущее рядом с ним существо – просто результат эксперимента, словно став овеществившимся и явленным, подчеркивал несходство мальчика с оригиналом. В который уже раз блонди подумал, что все напрасно. И ведь он действительно не сможет просто избавиться от ребенка. Что тогда? Приемная семья? Школа на какой-нибудь из закрытых и достаточно удаленных от Амой и центра галактики планет? Он оборвал себя – рано думать об этом. Впереди еще два года, сжатые до четырех с половиной месяцев. – На следующей неделе, если не получится ничего придумать с искусственным интеллектом, мы поговорим о книгах, которые тебя интересуют.
- Хорошо, - в вопросах дисциплины и формального подчинения с мальчиком никогда не было никаких проблем. В молчании они дошли до учебного бокса.
Через три года после смерти Ясона Рауль покинул Амой навсегда. Второй советник разбился при крушении флаера, оставшееся в баке горючее обеспечило взрыв достаточно силы, чтобы не оставить ничего, визуально опознаваемого, генетический анализ останков установил личность – эта примитивная имитация с ресурсами и способностями Рауля удалась без труда – и на этом все вопросы были исчерпаны, а целый и невредимый Рауль на мало предназначенном для пассажирских перевозок корабле, доставлявшем в Конфедерацию нелегальную партию элитных петов, отправился сначала на окраинную планету Галактического торгового союза, где происходила передача товара, а оттуда уже на более комфортабельном лайнере в числе других совершенно обычных пассажиров, на Толлан.
На то, чтобы получить документы, удостоверяющие личность Рауля за пределами Амой и разрешение, а вернее приглашение работать на Толлане потребовалось восемь месяцев сложно организованной переписки с вице-президентом Конфедерации, по счастью, испытавшим некоторую симпатию к Раулю со времен их знакомства во время официального визита конфедератов на Амой. Укреплению симпатии очень поспособствовали несколько уникальных генетических разработок, предоставленных совершенно безвозмездно – исключительно в качестве резюме, для возможности оценить потенциал Рауля как ученого. Поинтересоваться дальнейшей судьбой этих разработок блонди вежливо забыл. Окончательное утрясание всех вопросов – «о, Рауль, ваши выдающие способности не вызывают никаких сомнений – в конце концов, Вы ведь в прямом смысле были созданы для этого, но вас сложно не заметить и забыть, увидев. Ваш статус на Амой создает серьезные сложности, которые, к сожалению, не решаются нелегальным отъездом с планеты. Амой все же не настолько изолирован от всей остальной галактики…» - обошлись Раулю в партию из пяти неповторимых в своей извращенной красоте экземпляров петов, созданных лично для вицепрезидента, увлекавшегося мифами Египта, древнего государства Земли, в которых почему-то во множестве встречались люди с головами и другими частями животных и птиц. Прибыв на Толлан, в небольшом космопорте блонди встретился с секретарем вицепрезидента, передавшим ему пакет документов и приглашение на ужин, на которое он ответил неопределенным «Непременно, как только появится время».
Толланом называлась открытая в очень давние времена планета с условиями, не подходящими для жизни гуманоидов, на которой около двадцати лет назад были построены четыре огромных купола с системами жизнеобеспечения, названные, как и предполагало связанная с именем планеты старая легенда, по цветам: зеленый, желтый, розовый и белый (В индейской мифологии Толлан являлся столицей пернатого змея Кетцалькоатля, месоамериканской версией рая на земле. В городе находилось четыре дома Кецалькоатля — западный был построен из зелёного нефрита, восточный — из жёлтого золота, северный — из розового перламутра, а южный — из белого перламутра. Все дома были покрыты бирюзовой мозаикой и кецалевыми перьями). Между собой купола соединяла довольно примитивная, но надежная система пневмотруб. Все вместе это представляло собой крупнейший в галактике научный центр, место с непререкаемой научной и довольно сомнительно коммерческой и этической репутацией. Под розовым куполом занимались естественными науками, под желтым – ядерной физикой, зеленый отводился для кибернетических и цифровых технологий, а под белым исследовали то, что в культуре принято было называть экстрасенсорикой. На Толлан не распространялось действие галактических конвенций о границах научной деятельности – получить пропуск на планету и разрешение работать там могли только ученые, чьи кандидатуры были одобрены Объединенным галактическим советом. Основным источником доходов и областью деятельности ученых на Толлане были крупные государственные заказы, формально выглядящие совершенно безобидно, но фактически связанные с разработкой оружия, средств массового контроля и уничтожения, технологий, позволяющих управлять большими группами людей. За такие проекту ученые не получали платы, но научный центр полностью обеспечивал их едой, жильем и предметами обихода, заметно превышающими минимум первой необходимости, предоставляя при этом ресурсы и возможности принимать частные заказы или работать над собственными разработками и исследованиями. По слуха шпионажем и поставкой данных о частных заказах правительствам многие из научных сотрудников тоже не брезговали, но как раз этой области деятельности Рауль надеялся избежать. Его интересовала только возможность самостоятельной работы – без контроля с чьей бы то ни было стороны.
С Амой он увез копии всех баз данных, с которыми работал официально и неофициально, не сомневаясь в том, что сможет использовать их так, что на родной планете никто, даже напрямую столкнувшись с результатами, не усомнится в том, что это оригинальные разработки, к технологиям Амой не имеющие никакого отношения. В числе прочего – и эта информация не должна была всплывать никогда и нигде – были генетические коды и программы развития функциональных типов блонди, всего тринадцать. В первый месяц пришлось работать над проектом химической блокады зависимости от препарата, активно распространяемого правительством одной планеты в качестве лекарства от самого распространенного там заболевания, какого-то аналога астмы. Заказ поступил от правительства другой планеты, рассчитывающей обнародованием информации о зависимости, которую вызывает препарат, и предложением антидота, получить частичную поддержку населения при войне или перевороте, которые они планировали. Слухи в лабораториях любили, так что информация как будто витала в воздухе, но в детали блонди не вникал, его техническое задание включало в себя только химические формулы и никаких политических выкладок. Рауль мог спать всего по два-три часа в сутки, поэтому, получив в свободное пользование одну из оборудованных ничуть не хуже, чем генетические центры на Амой, лабораторий, на второй же неделе запустил программу, которая, использую генетический код и программу функционального типа, к которому принадлежал Ясон, должна была создать и в ускоренном режиме за три месяца вырастить в инкубаторе его точную копию.
Получившееся существо пришлось усыпить на третий день попыток взаимодействия с ним. Это было бездарно, нелепо и бессмысленно, никогда еще Рауль так остро не ощущал собственное бессилие и бездарность, как глядя в пронзительно-голубые и по-кукольному бессмысленные глаза. Что-то пошло не так, мозг не выдержал развития и насыщения информацией в настолько сжатые сроки, вместо связных фраз «Ясон» выдавал какую-то кашу из слов, реагируя, кажется, на ключевые слова в обращенных к нему репликах Рауля. Извращенная игра в ассоциации. С такой примитивностью и линейностью мышления можно было бы сделать секс-долл, откорректировав программу реакций. При одной мысли об этом Рауля затошнило. Биологические материалы, мгновенно и очень аккуратно разобранного на части крохотными рабочими роботами паучками, были отправлены на цикл полного анализа, а сам блонди совершенно бездарно попытался напиться в баре под зеленым куполом. Опьянения алкоголь – виски, а не привычное и любимое шампанское – не принес, только головную боль и тошноту, Рауль, пробыв в баре меньше часа, ушел к себе и лег спать. Снился ему бессмысленно, зато почти нежно улыбающийся Ясон. Это была версия 1.0.
- Дай мне сигарету.
- Не знал, что вы курите.
- Не курю. Но когда-нибудь все случается впервые.
Катце молча протянул Раулю пачку сигарет с откинутой крышкой и когда блонди достал одну и поднес ко рту, коснулся кончика сигареты огоньком зажигалки. Рауль вдохнул дым, поморщился, выпустил его вверх тонкой струей, почти не размыкая губ.
- Расскажи о Ясоне.
- Что?
- Что угодно. Мы не на допросе, так что можешь выбирать.
- Задайте какой-нибудь более конкретный вопрос. Я не хочу пытаться угадать, что будет вам интересно, советник.
- Ты о нем вспоминаешь?
- Да.
- Часто?
- А вы?
- Я реже не думаю о нем, чем наоборот, - Рауль, задумавшись, слишком глубоко вдохнул дым, закашлялся. – Почему ты не используешь пластыри, если у тебя никотиновая зависимость? Зачем травиться этой дрянью?
- Зачем спрашивать о Минке, если вы сами не готов о нем разговаривать?
- Давай сойдемся на том, что у всех свои зависимости.
- Именно так.
Они замолчали. Рауль, морщась на каждой затяжке, докурил сигарету до середины и, дотянувшись до пепельницы, стоявшей на подлокотнике кресла, в котором расположился Катце, раздавил в ней окурок. Так вышло, что после смерти Ясона у них обоих осталось слишком много дел, с которыми справиться сами они не могли: Раулю нужна была помощь, чтобы быстро и аккуратно вывезти с планеты результаты всех тех проектов, над которыми он работал по «просьбе» консула, а не по приказу Юпитер, а бросать начатое и уж тем более бездарно уничтожать уже полученные результаты он не умел; Катце был связан некоторым количеством договоров и обещаний эксклюзивных поставок генетической продукции Амой, покидавшей планету, минуя эмбарго и таможенные процедуры, и предоставить нужную его заказчикам, а, значит, и ему самому продукцию мог только кто-то, имеющий доступ к ее официальным источником. В действительности оба могли бы решить свои проблемы самостоятельно, но, как Рауль в определенный момент признался себе, его устраивали эти поводы для частых «деловых» встреч. Нужно ли это было Катце или он просто предпочитал пользоваться стечением обстоятельств, блонди не знал.
- Так мы договорились насчет новой партии? – прервал молчание Катце, все это время быстро набиравший что-то на экране планшета, который лежал у него на коленях. – Пятьдесят комплектов генов или как это там у вас называется под эффективную работу в заданных условиях.
- Кариотипов.
- Как скажете. Полное описание требуемых параметров я вам только что переслал.
- Постараюсь найти завтра время и понять сроки. Это все еще старые заказы или ты берешь новые?
- Вы что-то имеете против, советник?
Рауль пожал плечами.
- Если вас интересует финансовая сторона вопроса…
- Мне нет до этого дела, - отмахнулся от бывшего фурнитура блонди. – Считай это благотворительностью из чистой любви к науке.
- Ясон бы вас не одобрил.
- Если тебя мучает совесть, можешь перевести что-нибудь на мой счет – по своему усмотрению. Мне будет интересно пронаблюдать этот психологический эксперимент. А теперь, - Рауль поднялся, нервным движением поправил сьют, пропитавшийся запахом дыма, - мне пора.
- Эм, - окликнул Катце его, когда советник уже потянул на себя тугую дверь, ведущую из просторного подвального помещения на склад аптеки, через который только и можно было попасть в офис, из которого велось управление черным рынком Амой. Рауль обернулся, удивленно приподнял брови на непривычное обращение, - не хотите поужинать со мной? – мужчина говорил, не глядя на него, превращая в густой дым очередную сигарету. Блонди молчал, еще не понимаю, но чувствуя, что сейчас придется или разрушить хрупкое подобие гармонии, установившееся за последнее время между ними, или признать, что правила игры здесь определяет не он. - Пригласить вас в ресторан я по понятным причинам не могу, но вы можете приехать ко мне. Не сюда, разумеется, - обыденным тоном закончил Катце и посмотрел на Рауля, невозмутимым выражением лица и внимательным колючим взглядом до боли напомнив ему Минка.
Рауль моргнул: что-то похожее он пережил, когда их с Ясоном отношения из формального общения двух блонди разных возрастных когорт и функциональных типов превратились во что-то более личное, чем им было позволено.
- Не раньше, чем я разберусь со сроками твоего нового заказа.
Катце кивнул и, Раулю показалось, удовлетворенно усмехнулся.
- Я позвоню вам.
- Доброй ночи, - блонди чуть быстрее, чем нужно, вышел из «офиса», закрывая за собой дверь и гоня из головы унизительное слово «бегство».