Если бы мне было важно как-то структурировать записи о своей жизни, я бы делила их по местам описания. Наверное. Возможно. Я вообще люблю думать о том, какую структуру можно создавать в чем-то, что натягивается на понятие литературного произведения. Я просто люблю структуры и деление на части? Это хивинская чайхона, выбранная сегодня местом добычи вайфая, заставляет меня думать странно. Кстати, красиво, ненавязчиво, сервис и обалденно вкусно, рекомендую.
Любовь всей моей жизни читает Павича и выражает непонимание. А я внезапно осознаю, что не только хорошо помню книгу, хотя обычно события, имена и образы быстро превращаются в моей голове в часть литературного винегрета, который там формируется и дополняется с момент, как я начала читать. Еще со временем выкристаллизовывается мое понимание основных мыслей. Я не люблю сюрреализм, коим Павич является, если классифицировать его работы беспристрастно, но люблю магический реализм, которым его воспринимаю. Абсолютное считывание всех образов (хотя иногда и неполное, как показал пример с запахом персиков).
А вот о том, что мне непонятно. Вчера фоном к моей работе Любовь всей моей жизни смотрел "Одинокого рейнджера". И вот символизм дикого-дикого запада вызывает у меня ужас. С детства вызывал. Я "Человека с бульвара Капуцинов" с трудом воспринимала. Дальнейшие попытки смотреть что-то в тему тоже не увенчались успехом. Пустыня, парящий гриф, кольт, конь и индейцы - верный залог того, что если это не задорная приключенческая комедия, мой мозг быстро перейдет с режима восприятия в режим вытеснения. Слишком много смерти на единицу времени, думаю я. Символьные ряды, создаваемые умирающим народом. Код, который не хочется принимать в себя.
Взялась за "Легенду черной мельницы" Отфрид Пройслер. К стыду своему даже не знала раньше о существовании этой книги, хотя, казалось бы, все атрибуты того, что может быть мне интересным, присутствуют: Восточная Европа, магическая реальность, чернокнижие, берет с петушиным пером (неизменно ассоциирующийся с чем-то родным и знакомым образ). Думаю теперь, где была эта книга в мои лет четырнадцать? Кажется, я случайно прочла вместо нее "Пасынков восьмой заповеди", которых тогда не поняла и запомнила альтернативно (интереснее, чем они оказались при перечитывании).
Только сейчас обратила внимание, что здесь потолок затянут квадратами пестрой ткани. А на улице белый-белый снегопад, через который тяжело даже смотреть - снежинки летят в лицо и залепляют глаза. Черно-белый мир и снова зима, поиски альтернативных источников тепла, чай и духи с теплыми древесными запахами.